Чарусские лесорубы
Шрифт:
Из кабинки вышел тракторист Спиридонов.
— Где ты пропадал столько времени? — крикнул на него Богданов. — Дрых, поди, где-нибудь под елкой?
Выслушивать объяснения трелевщика он не стал. Бригада уже обступила хлысты, скинула с них чокеры — металлические поводки, тросики с крючьями и цепочками на концах — и раскатила лесины по эстакаде. Разметчик Шишигин начал выкраивать из них стандартную заготовку, а Богданов, включив электропилу, стал разрезать хлысты. Казалось, что нервное состояние Харитона передается и пиле: шла она неровно, то касалась дерева легонько, то вдруг вгрызалась
— Что ж это вы так плохо работаете? — спросил Зырянов Спиридонова, коренастого парня, с серыми открытыми глазами.
— Разве это работа, товарищ замполит? — загорячился тракторист. — Нет никакого порядка на валке леса. Валят деревья кому как вздумается, не подъедешь к ним ни с какой стороны. Покрутишься, покрутишься в делянке, подъедешь к завалу и начинаешь из кучи выуживать по одному хлысту. А ведь время идет! Пока соберешь воз — смотришь, солнышко с одного места переместилось на другое.
— По солнышку работаете, без часов?
— Какие там часы! Пробовал я по часам работать, так только кровь себе портишь.
— И норму, конечно, не даете?
— Норма бывает только когда возишь лес от Сергея Ермакова. Тот работает по всем правилам, комар носа не подточит: свалит десять-пятнадцать лесин, вершины сходятся в одном месте, по направлению к трелевочному волоку. Сергей учитывает, что после него в делянку приедут трактористы. А другие вальщики об этом не задумываются. Они думают только о своей норме. Когда заедешь в Сергееву ленту — душа радуется! Раскинешь трос, помощник тут же зацепит чокерами хлысты на полный воз — и поехали! Теперь только вальщики и вырываются вперед, у них норма, у нас недовыработка.
— А мастера куда смотрят?
— Эх, товарищ замполит! Спросите Сергея Ермакова, он вам скажет, чем занимаются мастера. У нас в деревне от кулаков и духу не осталось, а тут у вас мастер Голдырев живет вроде маленького помещика и копит богатство за счет государства. Он не о лесозаготовках думает, а о своем собственном хозяйстве… Поговорите с Ермаковым. Сергей дельный парень. Мы с ним толковали насчет непорядков в лесосеках. У него есть хорошее предложение, он собирался идти с ним к директору леспромхоза.
Харитон Богданов искоса наблюдал за трактористом и замполитом, потом, выключив пилу, сказал:
— Вот что я тебе скажу, замполит: ты сам ничего не делаешь и другим работать не даешь.
— А в чем дело, Харитон Клавдиевич?
— А в том, мешаешь тут! Трактористу надо за хлыстами ехать, а ты лясы с ним точишь. Надо поговорить с человеком, так на то вечер есть. Делать тебе нечего, вот и гуляешь по лесосекам.
Зырянов не обиделся, отпустил тракториста.
От Богданова замполит решил сначала зайти к Сергею Ермакову. К месту повала леса, где работал парень со своей бригадой, вел неширокий волок, похожий на желоб, выбитый тракторами; кое-где на самой трассе торчали пни, валялись толстые размочаленные деревья.
На разветвлении волока перед делянками Зырянов опять встретился со Спиридоновым. Тракторист шел красный, возбужденный.
— Куда вы, Алексей? Что случилось? — спросил его замполит.
— Известно, куда трактористы пешком
— Понятно, недолго. Я не знаю, куда смотрят мастера, начальник лесопункта.
— Вы бы сами могли это давно сделать. На простоях машин, на ремонтах больше теряете времени.
— Это верно, товарищ замполит.
— Вас, трактористов и чокеровщиков, много. Среди вас и комсорг Мохов. Организуйте воскресник. Ну, если Мохов сам не живой человек, так вы его подталкивайте, не давайте дремать. Сейчас горячая пора, в лесу много беспорядка. Кому же, как не молодежи, организовать борьбу за план!
— Я тут новичок, товарищ замполит. Есть люди дольше меня работают. Мне как-то неудобно, скажут — вот выскочка!
— Не надо скромничать, Алексей. Действуйте. Когда же приедут к нам ваши друзья-приятели из колхоза? Нам надо тракторы переводить на двухсменную работу, а у нас не хватает трактористов.
— Напишу я домой.
— Хорошо. Скажите, по этому волоку я смогу пройти к Ермакову?
— Нет. Этот волок ведет к Медниковой. К Сергею — правее.
Зырянова подмывало свернуть налево. Он даже в раздумье остановился на развилке и прислушался к пению электропилы, издали похожему на треск пулемета. Его сердце учащенно билось. В такие минуты ему бывает почему-то особенно хорошо: кажется, мир раздвигается перед ним и становится еще лучше, еще прекрасней.
— Нет! — сказал он вслух, — зайду к ней вечером, в общежитие.
И направился по правому волоку. Попасть в бригаду Ермакова было нелегко. Она глубоко врезалась в лесные дебри, оставив за собой море поваленных лесин, вспенившихся зеленой хвоей. С трудом преодолевая завалы, в которых, как муравьи, копошились сучкорубы, Зырянов добрался, наконец, до электропильщиков, пробивающих путь к вершине Водораздельного хребта.
Сергей дал команду на перекур.
— Хорошо, что вы пришли, — сказал он, подходя к замполиту. — Я уже думал сам идти в Чарус.
— Почему обязательно в Чарус? Разве здесь, в Новинке, нельзя разрешить ваши вопросы? Пошли бы к Чибисову.
— Чибисов от меня отмахивается, ровно от назойливой мухи: все ему некогда, все он занят, все куда-нибудь спешит, отсылает к мастерам. А какой, например, толк, если я поговорю с Голдыревым?
— Вы им недовольны?
— А кто им доволен?
— В чем же дело?
— Посмотрите в горы, вон туда. Мы называем то место гнилым углом. Оттуда к нам приходит плохая погода. Смотрите, какое там грязное небо! А раз грязное, хмурое небо — жди дождя или снега. Время дождей отошло. Вот-вот пойдет снег, накроет землю. А снега у нас, сами знаете, какие. Как свернул с дороги — утонул по пояс. Мастер Голдырев это учитывает: у него еще не все сено с лесных вырубов вывезено, дрова на всю зиму не завезены во двор. Ему теперь не до лесозаготовок. Он сам в коновозчика превратился, да еще и людей со стороны прихватывает. Утром появится в лесосеке, потом исчезает на весь день. Тут без него что хочешь делай…