Чарусские лесорубы
Шрифт:
— Ну, какой я кулак! Душа у меня крестьянская, это верно. А насчет кулаков — сохрани и помилуй меня от них.
На собрание они приехали с запозданием. Доклад делал Чибисов. Он говорил о значении поточно-комплексных бригад, о почине Ермакова, который партийная организация леспромхоза решила поддержать и широко распространить на всех участках. Увидев вошедших в зал Голдырева и Ермакова, забрызганных грязью, он сказал:
— Что ж это вы пожаловали к шапочному разбору?
— Дорога плохая, — сказал Голдырев. — Ты по лошади — хлесть, а она — слезь! Все
— Пораньше надо было выезжать. Вас этот вопрос больше всех касается.
Оглядывая собравшихся, Голдырев увидел на скамейках в первом ряду все руководство леспромхоза: и директора, и главного инженера, и замполита, и председателя рабочкома. Он сразу как-то подтянулся, подумав: «Ого, видно, действительно очень серьезный вопрос!»
После Чибисова Фетис Федорович Березин, проводивший собрание, дал слово Ермакову. Парень скинул с себя жесткий брезентовый плащ, стеганую фуфайку, остался в синей сатиновой рубашке с карманом на груди, где лежал блокнот, и прошел на трибуну.
— Комплексная бригада на этих днях будет создана, — начал он. — Мы уже толковали с электропильщиками, сучкорубами, трелевщиками. Никто против объединения не возражает. Завтра или послезавтра поговорим с рабочими эстакады. Они, я думаю; тоже присоединятся к остальным. Богданова я еще не видел, да и сейчас его, кажется, тут нет.
— Харитон болеет, — послышалось из зала.
— Богданов, конечно, не враг себе, — продолжал Сергей. — С ним, я думаю, мы договоримся… Меня смущает лишь одно…
— Что тебя смущает, Сергей? — насторожился Яков Тимофеевич. Он сидел в зале и что-то записывал в свою памятную книжечку.
— Мастер Голдырев не обеспечит руководство и помощь нашей бригаде. Как он работает — я уже говорил замполиту Зырянову. У него на первом плане свои личные интересы, свое хозяйство. Он уже дошел до того, что подчиненных рабочих заставляет батрачить на себя. Угодных ему людей он поощряет за счет неугодных: одним делает приписки, а других обкрадывает.
Наступила грозная тишина, а потом прошел гул. Некоторые коммунисты даже встали со своих мест.
— Факты, факты, Ермаков! — говорил Антон Полуденнов, большой, возбужденный, стоя среди зала и поглядывая то на Сергея, то на Голдырева, сидевшего в заднем ряду, побелевшего, точно мел.
А Ермаков продолжал:
— Всем известно, что некоторые рабочие батрачили на Голдырева. Я сам страдовал у него на покосе, возил ему домой дрова, сено. Он за это никому ничего не платил. На днях Голдырев проговорился, что делал мне приписки за то, что я на него батрачил. Как же после этого мы можем ему доверять?
Собрание загудело, будто в помещение ворвался вихрь.
— Ермаков прав. Есть у Голдырева такие замашки.
— Расследовать это дело, назначить комиссию!
— Выгнать Голдырева из мастеров!
Когда шум стих, с места поднялся Черемных, отыскал глазами Чибисова и приказал:
— Евгений Тарасович, завтра же снимите Голдырева с работы, пошлите с топором, с пилой рубить лес.
29
Трактор
— Ай да молодцы, ай да молодцы, ребята! — восхищался парторг. — Славную дорожку сделали, по такой любо-мило ехать.
Харитон Богданов издали заметил трактор с пассажирами и пробурчал себе под нос:
— Опять нелегкая кого-то из начальников несет.
Трактор поднялся на помост. Еще не успели из кабинки выйти Березин и Ермаков, как с другой стороны, верхами на конях, к эстакаде подъехали Чибисов и плановик из Чарусской конторы.
Прибывшие подошли к Богданову и поздоровались с ним за руку.
— Комиссия, что ли, какая? — спросил Харитон.
— Комиссия не комиссия, а что-то вроде этого, — ответил парторг.
— Ступайте пока к костру, погрейтесь у огонька, а я тем временем воз разделаю, — и Богданов дал команду раскатывать хлысты по эстакаде.
Чибисов вспылил:
— Богданов, вернись! — крикнул он, с неприязнью оглядывая широкую спину Харитона. — Вернись, тебе говорят!
Бригадир остановился, вполоборота повернулся:
— Ну, что?
— Айда сюда! Мы не в бирюльки играть с тобой приехали. После разделаешь воз.
— А кто мне за простой заплатит?
— Пушкин.
— Кто?
— Пушкин, был такой, «щедрый» человек.
К Чибисову подошел Березин и тихо, внушительно сказал:
— Ты брось пушки-то отливать. Так всю обедню испортишь. Разве не знаешь характер Богданова?
— Очень даже знаю, терпеть не могу его упрямства.
— А ты терпи, терпи. Ты начальник. Тебе по штату положены выдержка и самообладание. Если не можешь с людьми по-человечески разговаривать, так помалкивай.
И, обращаясь к Харитону, сказал примиряюще:
— Бригада пусть разделывает хлысты, а сам-то ты иди сюда, да побыстрее — проведем маленькое совещание.
Богданов нехотя подошел.
— Дело к тебе есть серьезное, — продолжал парторг. — Идем, посидим вон на бревнышке. — Взял Богданова под руку и повел к штабелю. Остальные последовали за ними.
— Садись, Харитон Клавдиевич! Закуривай, если куришь.
— Не курю и другим не советую.
Богданов достал из кармана беленькую таблетку и сунул в рот.
— Ты, Харитон Клавдиевич, распорядками в лесосеках недоволен, — начал Березин. — Ермаков лесу навалил — тебе его за месяц не разделать, а ты жалуешься на простои. От непорядка тут страдаешь ты, а строители где-нибудь на Каме, на Волге нелестно отзываются о лесорубах. Подумали мы, раскинули умом, как лучше выйти из этого положения. Находчивей всех нас оказался Сергей Ермаков, вот познакомьтесь с ним поближе, может, от одной краюхи питаться станете.