Час Ангелов
Шрифт:
Я хотел бы оставить свою грешную плоть,
Чтоб к тебе улететь из ада Земли.
Знаю, встреча с тобой не так далека.
Ты ушла от меня по дороге… иной.
Для меня и минута отныне – века
В страшном сне, что зовётся судьбою земной.
Всем началом начал наступает конец…
Пил я горькую водку на дне суеты.
Но твой голос в душе прозвучал вдруг: «Отец,
Не оплакивай тех, кто живее, чем ты».
* * *
В тени деревьев тихий слышу звук.
Кто шевелит ветвями чернотала?
Вдруг звонкая гитара заиграла,
Из отпылавших лет пришёл мой друг.
Он здесь, с гитарой, семь тугих услад
О юности поют, что не вернётся…
– Не прогоняй, хочу взглянуть на солнце.
Я рано умер, в том не виноват.
– А я тебя ни в чём и не виню,
Мой друг, моя великая потеря.
Но как открыл запретные ты двери,
Пришёл из ночи поклониться дню?
– Ты не поймёшь, живи хоть триста лет,
И нашу встречу не зови случайной.
Пока ты жив, да будет это тайной.
Ни жизни, ни тебя без тайны нет.
К нему я потянулся… Где же он?
В немой тени рука моя застыла.
И дерево листвой его прикрыло.
Раздался стон, услад надрывный стон.
* * *
От нас уходят старики
Туда, где ночи нет границ.
Последний стон и взмах руки…
Последний блеск погасших лиц.
От нас уходят навсегда
Страницы жёлтые из книг,
Но остаются города,
Запечатлённых жизней миг.
Уходят, будто второпях,
Жгут к нам ведущие мосты.
Нам их встречать в тяжёлых снах,
Звать их назад из пустоты.
Как эти встречи не легки.
По комнатам последний вздох…
От нас уходят старики,
Земля уходит из-под ног.
УЛЕТАЮ… НАВСЕГДА
На стезе наболевших решений
Я давно. Что по капле яд,
Над моей мускулистой шеей
Самолёты в лазурь летят.
С кем сравнить-то себя, не знаю,
И какие вершить чудеса.
Ведь у ног не трава резная,
А бетонная полоса.
Самолёты по ней, самолёты,
Люди рвутся из старых сот.
Запылился тысяча сотый,
Не заправленный самолёт.
Эту Землю я буду помнить
Среди будней добра и зла
И в бессоннице душных комнат…
Может, это не жизнь была?
Не ласкала, не миловала,
Грешно, слепо любила других,
Тут сгорело моё начало
В ярком пламени, словно миг.
Сохраню ли я снег, что тает?
Ежечасно, день ото дня,
Самолёты не ждут, улетают.
Это бездна небес глотает
Улетающего меня.
* * *
Почту за милость…
Рок мне тайну выдал,
Она вошла
В мой хаотичный мир.
Ведь так случилось:
Я для многих – идол,
Добра и зла
Единственный кумир.
Пусть жизнь, что битва,
В стороне не буду.
Разомкнут круг
Моих земных забот.
Людей молитву
Слышу я повсюду.
Она вокруг…
И к Истине зовёт.
Со мною рядом
Страждущих так много.
Судьба их злая –
Это мне упрёк.
Я вечным взглядом
Каменного бога
Благословляю.
Как я одинок!
* * *
Не ищу я наивного рая,
Ад сплошной в этой жизни земной.
Мне тревожно, надежду теряя,
В мир иду, не придуманный мной.
Мир бессмертия – малая малость,
Суть его не в добре, не во зле.
Но надежда навеки осталась
На тревожной, усталой земле.
Перед силой любви безоружен,
Я не знаю ни ночи, ни дня,
Но отныне я богу не нужен,
Да и дьявол не примет меня.
Воспалились от слёз моих вежды,
Мной не понят ни рай и ни ад.
Я бегу от любви и надежды,
Чтоб уже не вернуться назад.
Я устал от земной круговерти,
Под собою не чувствую ног.
Пусть не стало надежд на бессмертье,
Сам себе я и Дьявол, и Бог.
Плоть земная – чужая рубаха,
Что творит неуёмная твердь.
Я тот мёртвый, восставший из праха,
Потерявший надежду на смерть.
* * *
Мы, российские поэты,
Век одной ногой в гробу,
Одиночки и аскеты,
Уповаем на судьбу.
Нам безвестность – мать родная,
Нищета – почти сестра.
Верим свято, умирая,
В невозвратное вчера.
А за нас куют другие
«Голубые небеси».
Все их помыслы благие –
Детский лепет о Руси.
Алкаши да шутовины,
А едят – на серебре.
Назидательно невинны,
Словно шавка в конуре.
А для нас удел особый…
Без извилин ренегат,
Полный ярости и злобы,