Час игривых бесов
Шрифт:
– Ну я же предупредил, что пистолет незаряженный, – успокоил Димка. – Но я тоже не ожидал, что тебе так перепадет по морде. Зубы-то целы?
– Целы, целы, – потрогал пальцами рот Лева и сморщился. – Ладно, переживем. И вообще, зубы – это дело наживное, а вот девушка твоя... Это что-то! А другую нельзя найти с таким же богатым папашкой?
– Да ладно, может, израстется еще, – предположил оптимист Борик. – И вообще – о каком приданом ты говоришь? Диману ведь не жениться на ней, а временно поспать – ничего, стерпится – слюбится... Кстати, Диман, скажи, как складывается личная жизнь у этой прекрасной блондинки, которая там была? У нее, такое впечатление, не слюбилось. Не хочется ли ей найти кого-то, кто несколько разнообразит общую безнадегу?
– Интим не предлагать? – уточнил Дима.
– Да отчего же? Предлагать. Еще как предлагать! – томно потянулся Борик, но наткнулся на какого-то сурового вояку в толстой камуфляжной куртке и засуетился: – Пардон! Миль пардон!
– Ладно, чего там, не переживай, – буркнул вояка и принялся проталкиваться к выходу.
– Да брось, – сказал Лева, – ты этой даме до пояса. Она моих калибров, но не моей масти. Я блондинок не люблю. Черненьких люблю. Чернявеньких...
– А я люблю высоких, – признался Борик. – Высоконьких...
В самом деле, его подруги обычно довольно изрядно возвышались над ним, порою даже на голову. Про Борика также было известно, что он любил, просто-таки обожал дам в возрасте, особенно состоятельных, и, в свою очередь, пользовался успехом среди некоторых из них, поэтому его интересу к долговязой и светловолосой Светлане Павловне никто особенно не удивился. Так же, впрочем, как признанию Левы насчет черненьких. Другое дело, что это были черненькие юноши, но кто в наше время обращает внимание на такую ерунду?!
– Ну ладно, – сказал Димка. – Попки и ножки – это уже детали. Причем несущественные. Куда важнее то, что нам нужен в деле еще один фигурант.
– Как? Зачем? – удивился Борик. – Неужели мы были неубедительны?
– Убедительны, но... требуется актер на амплуа «благородный отец». На худой конец – «любовник-резонер». Так просто, для придания вящей правдоподобности, – уклончиво объяснил Дима, который не посвящал друзей в тонкости замысла. Они знали ровно столько, сколько должны были знать: прийти на некую встречу и талантливо изобразить приступ неконтролируемого сексуального помешательства.
Пришли, изобразили, получили гонорар. И финита – разошлись до следующего ангажемента!
– Ну, это тебе Костя Катков нужен, – после некоторого раздумья сказал Борик. – У него как раз морда такая... подходящая. Правда, следы разгульной жизни отчетливо отпечатались на его челе, но тебе небось не ангел нужен, да?
– Не ангел, – кивнул Димка. – Да, Костя может подойти! У тебя его телефона нет? Адреса?
– Не знаю, он ведь съехал от своей прежней пассии, – сказал Борик. – Да ладно, я знаю, где он работает. Хочешь, смотаюсь туда – это как раз рядом с шарашкой, где я на полставки пробавляюсь для поддержания штанов. Мне ведь на работу завтра – вот завтра я его и постараюсь изловить. И скажу, чтоб он с тобой связался, да?
– А сегодня нельзя? – настойчиво сказал Дима.
– Можно и сегодня, – покладисто кивнул Борик, отлично зная, что сегодня у него свидание, а значит, искать Костю Каткова он будет только завтра. Хватит, сегодня он уже достаточно на Димку потрудился!
– Ты дай ему мой телефон, только не домашний, а мобильный, а у него его номер возьми, – проинструктировал приятеля Димка. – Только обязательно, Борик, тут дело такое, что тянуть особо нельзя. Все, ребята, моя остановка, до созвона!
– Чао! – томно сделал ручкой гетеросексуал Борик, а голубой любитель черненьких Лева спохватился:
– Погоди! Реквизит забыл!
– Давай скорей. – Димка расстегнул сумку.
Лева стыдливо оглянулся и расстегнул куртку, задрал свитер. Борик прыснул:
– Картина!
Да, зрелище было не для слабонервных: за ремнем Левы торчал, словно кинжал, стабильно эрегированный мужской орган. То есть гипертрофированный приапизм дошел до такого состояния, что орудие уже не умещалось в штанах! Лева издал страдальческий стон, потом с ужасным выражением лица вырвал сие латексное сокровище из-за пояса, повертел туда-сюда, подмигнул прощально и наконец бросил Димке в сумку – в ту самую, где уже лежала его боевая «беретта»...
Ресторан «Барбарис» размещался на первом этаже старинного, еще дореволюционного кирпичного купеческого здания – одного из тех, которыми была тесно застроена вся Рождественская улица. В подвальных помещениях этого и подобных ему домов некогда размещалось знаменитое «дно», живописно изображенное Буревестником революции в одной из его пиес. В первых и вторых этажах находились трактиры, торговые конторы и «нумера с девицами», то есть улица была более деловая, чем жилая, и скорее криминальная, чем спокойная. Такой она и осталась в наши дни, с той разницей, что явные «нумера» здесь было найти сложно, однако тайные имелись в изобилии. Каких только секретов не хранили здешние проходные дворы, какие только стрелки не забивались в этих подворотнях, о чем только не умалчивали милицейские протоколы, потому что обитатели улицы Рождественской умели обращаться со властями предержащими: и на лапу вовремя дать, и припугнуть нежелательным скелетом, который непременно сыщется в шкафу всякого нечистого на руку чиновника... Причем владельцы, названия и образ деятельности этих загадочных, а то и впрямую подозрительных контор и конторок, фирм и фирмочек непрестанно менялись, словно стеклышки в калейдоскопе. Словом, без преувеличения сказать, до недавних пор по всей Рождественке, от Скобы до поворота на первый мост, можно было найти только два безусловно пристойных места: чистоплотный и где-то даже интеллигентный ресторан «Барбарис» и Рождественская церковь, иногда называемая в путеводителях Строгановской по имени известных нижегородских богатеев, выстроивших ее во искупление грехов своих.
Было, значит, два. Теперь осталось, такое впечатление, одно. И это оказался не «Барбарис»...
– Это перст судьбы, – мрачно изрекла Жанна, глядя на темные окна второго этажа. – Помнишь, Валера, нас предупреждали, что на Рождественке затевать серьезное дело бессмысленно? Говорили, что это место для фирм-однодневок, а не для серьезных людей. Кажется, так и есть. Я вижу перст судьбы в том, что уже второй раз за неделю...
– А я вижу в этом перст наших конкурентов, – спокойно ответил ее муж, закуривая сигару (Валерий Андреевич курил только сигары, пил только «Хэннесси», ел только исключительно здоровую пищу, носил только самые модные вещи... и вообще был человеком ритуальным). – У меня еще в прошлый раз появились подозрения: уж слишком ретиво навалилась на нас санэпидстанция, да и не могли начать лопаться вот так, одна за одной, трубы, которые были заменены полностью всего лишь два года назад. А крысы откуда вдруг расплодились в подвале, хотя там все было настолько залито отравой, что я боялся – морильщики перестраховались, и мы сами перемрем от этого духа? Смеюсь, конечно, – мрачно уточнил он, и правильно сделал, потому что на его точеном, смуглом лице невозможно было разглядеть улыбку даже через микроскоп. – И вот теперь этот потоп... среди ночи, заметьте себе! Какого черта?! И никого из хозяев верхних этажей найти невозможно, и даже неизвестно, кто там что снимает, и аварийщики не желают двери ломать, поскольку помещение на охрану сдано, а отдел охраны хоть и в квартале отсюда, но оттуда никого не дозовешься, потому что в этом странном офисе замки, видите ли, поменяли, а новые ключи на пульт не привезли! Боюсь, Жанна, кто-то на наш ресторанчик глаз положил, вот и выживает нас отсюда.
– Ну, такими экстраординарными методами... – пробормотала Жанна, потрясенная столь длинной речью своего всегда весьма немногословного супруга. – Это же подсудные дела!
– Да какие-такие методы? Какие такие дела? Разве не помнишь, сколько сгорело на центральных улицах деревянных домов, жители которых не хотели уезжать на окраины и освобождать местечко для строительства новых дороженных элиток? – пожал плечами Валерий Андреевич. – Старые дома факелами пылали, жители выскакивали в чем были, имущество свое потеряли! И кто-нибудь за это был наказан? Нет. Погорельцы даже компенсацию не получили, зато чиновники и менты, которые эти дела замалчивали, нагрели руки на тех пожарах так, что сами теперь в выстроенных элитках живут-поживают и добра наживают. Нас, в смысле «Барбарис», не подожгли именно потому, что здание нужно тем, кто прибрал к рукам второй этаж, я в этом не сомневаюсь. Огнем взять не могут, вот и подвергают испытанию водой. А когда напали на Гошку, это были, я так понимаю, медные трубы...