Час льва
Шрифт:
У нее, что на лбу написано: «я несчастна»?
— Нет. Я в порядке.
Виктория протянула следующую бутылку, которую он вместо шкафа поставил на стойку. Сжав губы в прямую линию, Калум поднял девушку на ноги. Его глаза стали темно-серыми, цвета бури, и продолжали темнеть.
— Что? — спросила она.
Слабачка, Вик, слабачка. Вопросы — дурацкий способ…
— Я спросил, потому что мне не всё равно, — произнес он спокойным голосом, не отрывая взгляд от лица девушки. — И
Господи, он даже лучше Уэллса в умении загнать человека в угол.
Она выдохнула и отвела взгляд. Этот ублюдок не двигался, не отпускал ее и ничего не говорил… просто удерживал ее на месте… ждал. Как чертов кот у мышиной норки. У Вик было ощущение, что он так и будет стоять, пока она не ответит.
— Ну, ладно. — Она уставилась вниз на не распакованные коробки. — Я не могу вернуться к прежней работе и не знаю, что теперь делать.
— Ах, кариада… Вся твоя жизнь перевернулась с ног на голову, не так ли?
Вопрос пронзил внутренности, словно нож, и она подавила всхлип. Подняв глаза, девушка встретилась взглядом с Калумом. Понимание. Сочувствие. Черт, ей не нужно… она не хотела… рыдания, подступающие к горлу, были такими унизительными.
Калум крепко прижал девушку к своей груди, игнорируя ее попытки отстраниться.
— Шшш. Позволь этому выйти. Ты так много потеряла.
Низкое звучание его голоса успокаивало, руки Калума окружили ее теплом. Безопасность.
Всхлипы вырывались из нее уродливыми звуками. Вики попыталась отвернуться, спрятаться, но Калум лишь крепче прижал ее лицо к своему плечу, пока девушка не сдалась и не зарыдала.
Казалось, Виктория плакала целую вечность, прежде чем смогла остановиться. Короткие отрывистые всхлипы продолжались, но Калум продолжал с терпеливостью скалы обнимать ее, а его теплая рука успокаивающе поглаживала девушку по спине.
— Мне жаль, — пробормотала она в его плечо.
— А мне нет. Ты слишком долго держалась.
— Я не ребенок.
— Нет, конечно. Ты сильнее, чем любая знакомая мне женщина. — Он прижался щекой к ее макушке — приятное ощущение. — Увы, Виктория, неважно, насколько ты сильна, ты всё равно всего лишь смертная. Тебе было необходимо выплеснуть это, кариада.
Ее дыхание сбилось. — Да. Наверно. — На этот раз, когда Вик отодвинулась, Калум отпустил ее. — Ну, спасибо, что… обнял меня. — Господи, как стыдно.
Мужчина слегка улыбнулся: — Рад был помочь.
— Ох, конечно.
Всем парням нравятся рыдающие девушки.
Дотронувшись ладонью до ее щеки, Калум наклонился и поцелуями осушил ее слезы, его губы были мягкими, словно бархат. Его запах окутывал ее — запах мыла с завораживающей мускусной ноткой настоящего мужчины. Калум запустил пальцы ей в волосы, замурлыкал от удовольствия и накрыл поцелуем ее рот. Захватывая и обозначая свою территорию.
Неожиданное
— Эй, — запротестовала Вик. — Я думала… Алека нет. Поэтому…
— Секс не обязательно должен быть втроем, кошечка. А тебе нужно что-то, способное развеять твою грусть.
Потянув девушку за волосы, чтобы она запрокинула голову, Калум проложил дорожку поцелуев вниз по изгибу ее шеи. Удерживая Вик на месте, он расстегнул ее джинсы и стянул их вниз вместе с трусиками.
— Есть кое-что, что я хотел сделать с тех пор, как ты вошла в мою таверну.
Сильными руками он поднял девушку и усадил на барную стойку. Отполированное дерево холодило ее обнаженные ягодицы. Калум раздвинул ее колени и встал между ног Виктории, а затем обнял ее. В следующий миг ее лифчик упал вниз. Подлый кот.
— А теперь подожди минутку.
Голая в баре? Этот парень совсем с ума сошел?
— Нет, Калум, — она схватила мужчину за руки, чтобы заполучить хоть каплю контроля.
Подбородок Калума напрягся, а выражение лица стало угрожающим. Он прижал руки Вик к ее бокам: — Ты будешь держать руки здесь. Я ясно выразился, Виктория?
Боже, когда его голос обретал эти убийственные командные нотки, она вся дрожала внутри. Как у него получалось сделать с ней подобное, когда никому другому это не удавалось? Девушка сглотнула.
Его губы изогнулись.
— Вижу, ты поняла.
Калум притянул Викторию ближе и поцеловал грудь, его губы ощущались неожиданно горячими на ее прохладной коже. Он водил языком по ее соскам, пока те не затвердели и не начали пульсировать, пососал один, затем другой. Дрожь прошла сквозь Вик, обжигая внутренности расплавленным свинцом.
Усмехнувшись, мужчина прижал руку к ее груди, толкнув девушку и заставляя лечь на спину, в то время как ноги Виктории свешивались со стойки.
— О да, именно так я себе и представлял, — пробормотал он.
Что? Барная стойка была намного выше уровня его паха, как он… Мужчина провел по ее влажным складочкам пальцами, а затем языком.
— О Боже. Слушай, это не…
— О, совсем наоборот. — Он предостерегающе прикусил внутреннюю сторону ее бедра.
— Калум, пожалуйста…
— Тихо, кошечка.
Свободной рукой он поднял правую ногу девушки и поставил стопу на стойку, разводя ее колени и открывая еще шире для себя. Полностью выставляя напоказ. Вик чувствовала себя уязвимой. Горячей. Жаждущей. Его язык скользил вокруг клитора, щелкал по нему. Одной рукой мужчина крепко держал ее колено, не позволяя закрыться. Другой — играл с ее сосками.