Час мужества
Шрифт:
День прошел незаметно. Разведчики отсыпались. Только Берсенев не смыкал глаз, что-то обдумывал, возился с картами. К вечеру майор Красильников почти насильно уложил его на свою койку, но и во сне Берсенев шевелил пухлыми мальчишескими губами, морщил лоб, сердито хмурил брови, будто убеждал кого-то, высмеивал за что-то, приказывал...
В 23.00 по телефону донесли:
— Шлагбаум открыт!
«Шлагбаумом» называли проход в минном поле. Значит, Берсенев со своими разведчиками пошел... А час спустя небо заполыхало зарницами. Наша артиллерия по сигналу Берсенева прикрывала разведчиков,
Секрет второго неудачного рейда раскрывался просто, разведчики благополучно прошли минное поле, скрытно подобрались к траншеям. Метров за пять до огневой точки автоматчик противника заметил их и дал очередь.
Соколов, из группы захвата, ответил, но было уже поздно: со всех сторон сбегались враги. Разведка втихую сорвалась. Слишком неравными были силы для разведки боем. Прокладывая себе путь гранатами, прикрывая раненых, под огневым шатром завязавшейся артиллерийской дуэли нашим разведчикам удалось ускользнуть.
В восемь часов утра майор Красильников вел самый строгий разговор с Берсеневым. В это время раздался стук в дверь. На пороге стоял паренек с вещмешком за спиной и докладывал знакомым озорным голосом:
— Гвардии рядовой Гаркуша из отпуска прибыл!
Майор Красильников взглянул на неуклюжую, мешковатую в шинели фигуру, и весь его гнев невесть куда делся.
— Рассказывай, где побывал?
— На родине, товарищ майор, в Кировской области. С мамашей повидаться ездил. Подарочки ребятам привез с наших вятских промыслов...
Гаркуша ловко сбросил с плеча мешок, в один миг распаковал его и извлек оттуда смешную деревянную игрушку: двух человечков, бьющих молотом по наковальне.
— Это вам, товарищ майор, — сказал он, протягивая игрушку. — А это товарищу лейтенанту...
Он передал Берсеневу толстую размалеванную деревянную матрешку.
— Ему-то не следует, — проворчал майор. — Не за что... Гаркуша с удивлением поднял глаза на покрасневшего лейтенанта Берсенева и сразу понял, в чем дело.
— Тоже мне разведчики! Два раза ходили и никак «языка» добыть не могут, — съязвил Красильников. — Завтра в третий раз пойдут. Пусть посмеют явиться с пустыми руками, я им дам... — шутя погрозил он кулаком.
Услышав о новом рейде, Гаркуша отбросил в сторону мешок с игрушками и сказал очень уверенно:
— «Язык» будет, товарищ майор!
— К сожалению, ты не у нас уже служишь, — махнул рукой Красильников. — Приказано отправить тебя в авиацию.
Гаркуша заволновался. Чувствовалось по всему, что он с нетерпением ждал этого счастливого момента, когда ему официально объявят, что он возвращается обратно в гвардейский полк. Но минуты волнения прошли, и он настойчиво повторил:
— «Языка» вам доставим, а потом на полной скорости в авиацию.
Красильникова уговаривать не пришлось. Он сразу согласился и сказал Берсеневу:
— Вот он пусть и командует группой захвата. Уверен, что с ним дело выйдет...
В ночь, когда Красильников назначил
В просторной землянке собрались разведчики в маскировочных халатах, в шерстяных подшлемниках, с автоматами на груди, курили. Их карманы оттопыривались от гранат-лимонок. Молодые, свежие лица, блестящие глаза, шумный разговор, сдобренный раскатистым смехом. Как будто бы и не было тех двух тяжких ночей. Как будто хотели отшутить, отсмеяться перед тем, как идти туда...
Сейчас Гаркуша выглядел совсем по-иному; халат обтягивал его гибкую фигуру. На ремне у него финский нож. На груди автомат. И весь он был каким-то легким и подвижным. В эти минуты он тоже, как все, шутил и балагурил.
Снова Берсенев объяснял план действий. Люди слушали, но группа захвата и группа прикрытия и без того свои задачи хорошо знали. Не раз эти лихие ребята снимали часовых противника, врывались в дзоты, выносили раненых с поля боя. Но сейчас важно было все уточнить, чтобы никакая случайность, а их в ночном поиске бесконечно много, не застала разведчиков врасплох.
Ночью запищал зуммер командирского аппарата:
— Шлагбаум открыт!
На этот раз мы с майором проводили разведчиков до боевого охранения и остались ждать.
На прощание, двумя руками сжав руку Красильникова улыбаясь уголками рта, Гаркуша заверил:
— Будет полный порядок, товарищ майор.
Прошли долгие томительные часы, и вот на стороне противника загрохотало. Взвились три красные ракеты, выпущенные подряд, — сигнал Берсенева, и наши батареи пришли в действие.
А еще через какое-то время в блиндаж ввалились разведчики, невредимые, потные и разгоряченные.
Двое волокли долговязого гитлеровца с кляпом во рту, выпученными от испуга глазами. Замыкающим был Гаркуша.
— Вот он, «язык»-то! — на ходу бросил Гаркуша и фамильярно потрепал солдата по плечу.
Минометы противника все еще вели беглый огонь. У немцев не затихал переполох. Разведчики, перебивая друг друга, вспоминали детали стычки:
— Взяли правее, чем в прошлый раз. Прокрались берегом озера, под обрывом. Группа прикрытия заняла здесь оборону. А Гаркуша с группой захвата по вьючной тропинке наверх бросился...
— Последнее минное поле прошли. Враги у него в тылу оказались.
— Уже и землянки видны, и часовой. Тут Гаркуша рванулся вперед, схватил этого часового за горло и говорит: «Вяжите ему руки, ребята».
— Я сам расскажу, — перебил Гаркуша, и в его маленьких, со смешинкой глазах появились озорные огоньки. — Совсем не так дело было. Я к часовому подбежал. Он мне: «Хальт!». Только и сказал, тут я ему кляп в рот и ребятам крикнул: «Вяжите!». Кто-то из наших на крышу землянки вскочил и в трубу как фуганет парочку гранат. Из соседних землянок солдаты и офицеры в исподнем выбегают, а мы, знай, глушим их гранатами. Я крикнул часовому: «Шагом марш!». Не понимает. Тогда я его нежно под ручку и ходу вперед. Бежит он в нашу сторону и все кляп старается выбросить. Останавливаю его: «Подожди, дойдем вот, будет время — наговоримся». И быстренько так притопали...