Час Пандоры
Шрифт:
– А если кого-нибудь упустите, – продолжал канцлер, – и они проболеют несколько дней и перезаражают всех вокруг, прежде чем мы это выясним, что тогда?
То, что Цайтнер боялся этого вопроса больше всего, было написано у него на лице. Как он мог признаться в том, что не знает этого?
Чиновник громко сглотнул и заставил себя отвечать.
– Любой вирус гриппа может распространяться подобно лесному пожару и проявляется в разных формах. К несчастью, мы многого не знаем об этой форме. Я запросил более подробную информацию, но пока...
Министр внутренних дел наклонился вперед с выражением страха на лице.
– На самом деле вы не знаете, что это за болезнь, верно?
– Господин министр, мне сказали...
– Люди Гауптмана дали вам подробный отчет?
Цайтнер покачал головой, чувствуя, что идет ко дну.
– Тогда это может быть все что угодно. Вероятно, нечто куда худшее, чем грипп, и они не хотят этого признавать.
Хорст Цайтнер энергично замотал головой.
– Нет, господин министр, меня заверили...
Министр внутренних дел перебил его.
– Мы не можем этого так оставить! Господи, Цайтнер, а если это тот ужасный африканский вирус?
Цайтнер снова покачал головой.
– Это грипп, господин министр. Африканский патоген называется филовирусом, и он совершенно не похож на грипп. Так же как и вирус Марбурга или лихорадка Эбола. Эти называются геморрагическими патогенами, они смертельно опасны. Стенки органов постепенно разлагаются, и жертва умирает от внутреннего и внешнего кровотечения. А это лишь разновидность простого гриппа, как они меня заверили. Дело в том, что эта разновидность наиболее опасна, потому что произошла мутация вируса, а против нее у большинства из нас нет иммунитета.
Канцлер вздохнул и наклонился вперед.
– Он просто пытается сказать вам, Цайтнер, что если этот вирус был чем-то более серьезным, чем грипп, мы уже потеряли контроль.
– Да, господин канцлер.
– Цайтнер, во что это выльется, если произойдет самое худшее и болезнь распространится по стране?
Хорст Цайтнер посмотрел вниз, на стол, потом поднял глаза на канцлера. «Теперь опять можно расслабиться», – подумал он, надеясь, что никто больше не станет копать глубже. Цайтнер беспокоился о том, что не задал директору лаборатории фирмы «Гауптман» побольше вопросов. Слишком быстро ему поверил, но это же солидная, пользующаяся доверием фирма.
– По тому описанию, что я получил, в худшем случае это вирус, который может убить тысячи пожилых и ослабленных людей по всему миру, если попадет в большое скопление народа. Если считать только потери в производстве, то для немецкой промышленности они станут просто головокружительными. – Цайтнер продолжал описание, оглядывая мужчин перед собой. Пока он рассказывал, лица собравшихся членов правительства выражали разную степень шока. – Германия не может допустить распространения вируса на другие страны и народы, особенно потому, что вирус передается воздушно-капельным путем. Вот почему я начал действовать немедленно, не дожидаясь особых распоряжений, – сказал Цайтнер. – Нельзя было терять времени, и когда я выяснил, что господин Хелмс случайно попал на более ранний рейс, я знал, что мы не можем допустить приземления самолета в Лондоне, не уведомив британское правительство. Они – британцы – приняли решение отказать самолету в праве на посадку.
– Но предложение исходило от вас.
Цайтнер долго молчал, потом судорожно глотнул.
– Да, господин федеральный канцлер.
Канцлер обвел взглядом некоторых из членов кабинета. Его брови вопросительно поднялись. Потом снова взглянул на Цайтнера.
– Вы предлагаете нам запереть почти триста человек, герр Цайтнер, основываясь на том, что, возможно, один из пассажиров заразился гриппом?
– Господин канцлер, этот пассажир уже болен, а в самолете, в котором он находится, «Боинге-747», происходит рециркуляция воздуха, что может привести к распространению любого вируса внутри лайнера в течение нескольких минут. Мы должны признать, что все в самолете заражены.
– Сколько времени должен продолжаться карантин? Цайтнер начал судорожно подсчитывать.
– Мы не знаем. Может быть, до пяти дней, возможно, больше. Все, кто не заболеют, не представляют никакой угрозы.
– И последний вопрос, герр Цайтнер, – начал канцлер после продолжительного молчания. – Раз уж вы так преисполнились решимости вернуть самолет, полный пассажиров, зараженных опасным вирусом, на землю Германии – и судя по всему, вы в этом преуспели, – следовательно, вы уже договорились о формальностях карантина для почти трехсот человек, и они должны быть не менее суровы, чем в случае воздействия биологического оружия. И, разумеется, вы уже создали команду по установлению связи, по управлению и контролю за режимом карантина, командный пост, службы связи с прессой, радио и телевидением, чтобы справиться с реакцией остальных стран и семей тех, кто попал в изоляцию. А также оповестили все структуры нашего правительства, которым придется иметь дело с дипломатическими, юридическими, финансовыми, компьютерными, военными и национальными последствиями? Вы, должно быть, уже обо всем позаботились, а? Герр Цайтнер? – Канцлер выдавил из себя фальшивый смешок и обреченно махнул правой рукой. – И зачем только вы вернули их назад? Это был неразумный поступок. – Канцлер склонил голову к плечу и уставился на Хорста Цайтнера, у которого все внутри умерло. – Итак, герр Цайтнер? Все готово?
Тот постарался говорить с чувством собственного достоинства, но голос прозвучал, как сдавленное кряканье.
– Нет, господин канцлер, еще нет. Не хватило времени.
Канцлер медленно кивнул, словно учитель, выслушивающий по многу раз один и тот же ответ от нерадивых учеников. Он глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух, поднялся на ноги, уперевшись взглядом в стол, потом поднял глаза и посмотрел на Цайтнера с выражением глубокого неодобрения.
– Понятно, – произнес он. – Судя по всему, нам предстоит как следует поработать в оставшиеся несколько минут, пока этот крылатый вариант ящика Пандоры не свалился к нам на колени. – Канцлер повернулся к министру иностранных дел и указал на телефон. – Господин министр, прошу вас, пойдемте со мной в мой кабинет. Нам необходимо связаться с послом Соединенных Штатов. – Канцлер театральным жестом начал собирать какие-то бумаги со стола, намеренно позволяя молчанию произвести впечатление на присутствующих. Это было обычное действие, но необыкновенно эффективное. Вдруг его голова резко дернулась назад, глаза нашли в толпе Цайтнера, и он снова обратился к министру иностранных дел: – Мы принесем американцам глубокие извинения.
Министр кивнул, канцлер повернулся и вышел. И тут Цайтнер осознал, что все это время не дышал.
Он наконец выдохнул, чувствуя головокружение. Ему досталось выше головы.
Бавария
В контрольной комнате без окон «Исследовательских лабораторий Гауптмана» директор лаборатории сидел перед множеством мигающих телевизионных мониторов, передающих изображение пустых комнат. Ему не было нужды смотреть. В соседних изолированных помещениях двое из служащих – его коллеги – умерли страшной смертью, а он солгал о ее причине.
Ужасный телефонный разговор с президентом компании в Берлине двадцать четыре часа назад не переставая прокручивался у него в голове.
Пока фирма решила продолжать все так же лгать. Официальная версия – грипп.
– Грипп? – почти закричал он.
Вирус вызывает учащенное сердцебиение, высокую температуру, невероятную боль, тошноту, быструю потерю ориентации, истерику и панику, похожую на параноидальный бред, вероятно сопровождающийся галлюцинациями. Рольф Бронхман, второй заразившийся сотрудник, дал им подробный отчет.