Час Пандоры
Шрифт:
Самолет бизнес-класса!
А что если это не тот, кто напал на них? Холлэнд изо всех сил старался управлять самолетом, удерживая «боинг» на середине полосы.
– Какого черта? – произнес он вслух.
Дик Робб показывал пальцем в окно.
– Джеймс! Ради всего святого, у него же ракетный пилон на брюхе! С правой стороны!
– У «Гольфстрима»? Это невозможно!
– Но это так!
– Вызови КДП, Дик. Знают ли они, кто он такой?
– Они не знают, кто мы такие!
– Понимаю, но сделай это.
Робб еще несколько часов назад вышел на частоту КДП, не собираясь ею пользоваться. Но теперь он включил звук и заговорил.
– КДП острова Вознесения, это «Боинг-747». У вас есть идентификация на второй самолет на взлетно-посадочной полосе?
Последовал резкий немедленный ответ.
– Всемогущий Боже, парень, это тот ублюдок, что отстрелил тебе хвост! Мы не знаем, кто он такой. У тебя пожар, если ты об этом не знаешь!
– Спасибо, – отозвался Робб.
Впереди, на некотором расстоянии от них, резко тормозил «Гольфстрим». Холлэнд увидел въезд на поле перед аэровокзалом, появившийся слева. По плану надо было ехать налево, но «Гольфстрим»...
– Дик, у него остались ракеты на пилоне?
– Мне... мне так кажется. Я предполагаю.
– Он собирается стрелять снова. У него могут быть пушки!
Правая рука командира подняла закрылки почти до предела, а встревоженный Дик Робб смотрел на него.
– Что ты собираешься делать?
– Лишить его этого удовольствия! – ответил Холлэнд.
– Джеймс... Нам надо эвакуировать пассажиров! Джеймс? – взгляд Робба метнулся вперед.
«Гольфстрим» почти развернулся, приблизительно в двухстах футах от конца взлетно-посадочной полосы, заканчивающейся небольшим утесом.
Цифры на указателе скорости перед Холлэндом показывали двадцать восемь узлов, и скорость росла. Ему пришлось как следует наклониться влево, чтобы не позволить асимметричной тяге сбросить их с правой стороны полосы, но самолет набирал скорость. Его огни вырвали из темноты самолет бизнес-класса, проехавший на тысячу футов дальше последнего въезда на поле перед зданием аэропорта. Там не было других рулежных дорожек или выходов с полосы. Холлэнд понимал, что едет в тупик, но он не мог об этом думать. «Гольфстриму» не удастся улизнуть.
Разворачивая «Гольфстрим» на сто восемьдесят градусов на взлетно-посадочной полосе, Юрий нащупал пальцем спусковой механизм. Инфракрасного сигнала из передней части двигателей должно быть достаточно, чтобы навести на цель оставшуюся ракету, а потом, среди всеобщего замешательства, может быть, ему удастся смыться.
Огни сбивали его с толку. Стеблинко ждал, что «боинг» остановится на половине полосы, но когда он закончил поворот, то понял, что самолет надвигается на него.
Что, черт побери, он делает? У него нет хвоста! Он не может лететь на этом!
Ответ оказался пронзительным откровением. Последний выезд с полосы был слишком далеко впереди, чтобы до него добраться. Юрий не мог обогнать лайнер и не мог убраться с его пути.
И его жертва – эта подсадная утка, которую он не мог упустить, – двигалась на него на высокой скорости и все прибавляла ход, шестнадцать пар его огромных колес несли гиганта напрямую к самолету принца ценой в десятки миллионов.
Юрий навел прицел, направил локатор на «боинг» и перевел спусковой механизм в боевое положение.
Ничего.
Он в смятении взглянул направо, подумав об автоматах защиты сети.
Нет, пилон вышел наружу. Первая-то ракета выстрелила.
Стеблинко нажал еще раз.
Ничего!
Инстинкт летчика-истребителя подсказывал ему нажать гашетку пушки, но в самолете принца ее не было.
Он снова нажал на спусковой механизм, и снова внизу ничего не произошло.
Огни впереди приближались. Скорость «боинга», направлявшегося к нему, теперь достигала восьмидесяти узлов. Ему некуда было подвинуть «Гольфстрим», чтобы пропустить лайнер без того, чтобы его переднее шасси не съехало с полосы влево или вправо. А если Юрий съедет с бетона, с самолетом все будет кончено, он не взлетит.
Стеблинко еще раз нажал на спусковой механизм, понимая, что уже слишком поздно, даже если ракета сойдет с направляющей и найдет свою мишень. Боеголовка под ним готова к действию, и если этот гигант ударит его...
Диаграмма цепи! Юрий вдруг вспомнил сенсорный наземно-воздушный переключатель оружия. Он был соединен с механизмом пуска ракеты. Самолету требовалось поверить, что он в воздухе, чтобы пилот мог выпустить ракету!
Он спокойно потянулся и отключил ракету. Это было безнадежно.
Джеймс Холлэнд достиг скорости в восемьдесят узлов и сбросил тягу. У него останется слишком мало места для торможения, если снесет переднюю ногу шасси. Холеный «Гольфстрим» попался, словно олень, в сияние его посадочных огней. Ему было видно пилота, пытающегося включить двигатели. Холлэнд знал, что у пилота есть только один выход – свернуть в одну или другую сторону.
Левая рука Джеймса взялась за штурвал, ожидая подсказки, в какую сторону увернется «Гольфстрим».
– Давай, ублюдок, – проговорил он, – ...двигайся!
Юрий врубил тягу, но это не спортивная машина с немедленной реакцией акселератора. Казалось, что потребуется вечность, чтобы сдвинуться с места, а огромное чудовище приближалось. Неожиданно двигатели бросили его резко вперед, и Стеблинко ухватился за штурвал, выворачивая его влево, заметив тут же, что «боинг» поворачивает в том же направлении.
Он рванул его вправо, решившись на поворот в сорок пять градусов, чтобы убраться с полосы. Двигатели достигли максимальной тяги. Юрий видел движение «боинга» влево, ему оставалось только молиться, чтобы его соперник оказался слишком неповоротливым.