Час Пандоры
Шрифт:
– Конечно нет, но...
– И я не знаю. В любом случае, недостаточно хорошо, чтобы сомневаться в полученных приказах. Я подумал, что твое знание биологического оружия повлечет за собой большую осторожность, но раз тебя это не взволновало, то, черт побери, тебе следовало побеспокоиться! А теперь я настоятельно советую связаться с «Иглами» и убрать самолет прочь.
Генерал покачал головой.
– Я не могу сделать этого, Дэвид.
– Если только ты не хочешь создать большой кризис между нашими странами, то ты точно можешь. Да и вашему маневру – послать парочку «Иглов», чтобы эскортировать «Боинг-747» и представить его в качестве одного из самолетов вашего соединения, – никто бы не поверил. Лондонский центр разгадал все это в ту же секунду, когда началась операция!
– Мы вместе владеем базой, Дэвид, и подчиняемся договорам. Раз они американцы, мы можем посадить здесь любой самолет.
Адъютант англичанина, спокойно стоявший позади него, теперь выступил вперед и достал радиотелефон. Не сводя глаз с американского генерала британский подполковник поднес радио к губам и включил его.
– Это Крэндол. Блокируйте полосу. Немедленно!
– Что это все значит? – спросил генерал с подозрением.
Крэндол аккуратно передал радиотелефон своему адъютанту, прежде чем повернуться к генералу и ответить:
– Это касается суверенитета, сэр, – отчеканил он, развернувшись на каблуках. – Нашего.
Пока генерал смотрел ему вслед, вперед выступил сержант с красной телефонной трубкой в руке.
– Сэр! Снова командный пост в Пентагоне. Они требуют немедленного разговора с вами.
Вид огромного самолета, следующего за двумя собратьями меньших размеров и проплывающего над обычно спокойной ночной сельской местностью, заставил немногих жителей, все еще остававшихся на улице, задрать головы, когда самолеты пролетали над деревней в восьми милях от авиабазы. Холлэнд и Робб уже заметили огни посадочной полосы впереди и запустили программу на посадку, когда пилот ведущего «F-15» включил радио.
– Мм, Фокс-три или шестьдесят шестой, командир сообщил мне, что планы изменились.
Холлэнд недоверчиво взглянул на летевшую впереди машину, а Дик Робб нажал кнопку связи:
– Повторите еще раз!
– Я получил инструкции вывести вас из британского воздушного пространства и должен сказать, что приказ пришел непосредственно из Вашингтона. Ваша компания свяжется с вами по спутниковой связи через несколько минут. Они сообщат вам, куда следует направиться.
– Господи Боже, опять! – взорвался Робб.
Холлэнд посмотрел вперед. Теперь они летели в ста пятидесяти футах над землей, огни посадочной полосы становились все ближе. Обычно по ночам он не мог разглядеть покрытия полосы. Но теперь в темноте было больше разметки и огней, загораживающих ее, и медленно они превратились в нечто другое. Между сигнальными огнями посадочной полосы, выстроившись от ее начала и до конца, расположилась мощная линия красных, белых, синих сверкающих огней. И это оказались... бронетранспортеры!
– Господи, – спокойно заметил Холлэнд, – они полностью блокировали посадочную полосу.
Робб переключился на частоту КДП в Милденхолле. Немедленно раздался голос с американским акцентом.
– Шестьдесят шестой, говорит КДП в Милденхолле. Сворачивайте, сэр! Сворачивайте! Вам запрещено садиться. Посадочная полоса блокирована и закрыта. Солдаты и машины на всех участках посадочной полосы. Пожалуйста, подтвердите прием!
Холлэнд кивнул.
– Скажи им, мы видим. Мы собираемся прекратить снижение.
– Я не могу поверить! – пробормотал Робб.
Холлэнд покачал головой, а его руки взялись за рычаги управления двигателями.
– Максимальная тяга, закрылки на пятнадцать градусов.
На шее у Робба вздулись жилы, а в его голосе появились новые нотки бешенства.
– Черт побери, мы же не можем летать так целый день!
Снова возник голос диспетчера:
– Шестьдесят шестой, повторяю, разворачивайтесь. Полоса блокирована и закрыта!
Холлэнд взглянул на Робба.
– Закрылки на пятнадцать градусов, пожалуйста.
Дик Робб колебался, его губы сжались, он пытался успокоиться. Милденхолл был решением проблемы. И вдруг решение вырвали у него из-под носа, и это ошеломило его.
Холлэнд потянулся правой рукой мимо рычагов управления двигателями и перевел ручку управления закрылками на отметку «пятнадцать», выпуская их. Робб отвернулся, огорченный тем, что ему не ответили.
– Прошу прощения... закрылки на «пятнадцать», – извинился он.
– Уже сделано. Увеличиваю скорость, убрать шасси, – приказал Холлэнд.
Робб протянул руку и толкнул рукоятку уборки шасси. Пейзаж стал удаляться, когда Холлэнд начал набирать высоту следом за «F-15». Он отрешенно думал о том, где и когда кончится этот кошмар.
Рассуждая логически, он пришел к выводу, что ситуация с горючим далека от критической. Им хватит еще не меньше чем на четыре часа полета, и существуют сотни посадочных полос и миллионы вариантов. И если провалится все остальное, он может просто неожиданно плюхнуться на любой аэродром с достаточно длинной посадочной полосой. Но осознание того, что они в одно мгновение превратились в международных изгоев, неспособных получить разрешение на посадку на чьей-либо территории глубоко пугало его. Одно дело – реагировать на бюрократов-перестраховщиков, но реальность такова, что весь мир боится их.
«А что если, – подумал Холлэнд, – мы все заболеем неизвестной смертельно опасной болезнью? Как долго продержимся? Хватит ли мне времени безопасно посадить самолет, прежде чем я разболеюсь настолько, что не смогу им управлять?»
Холлэнд оглянулся, убедился, что шасси убраны, их люки закрыты, снова положил руки на рычаги управления двигателями. Он заметил, что Робб все еще сидит молча, в оцепенении.
«Я обязан теперь полагаться на решения других людей», – напомнил Холлэнд самому себе. Компания, Государственный департамент, правительство и кто там еще. Это не его самолет, ему просто придется обеспечивать его безопасность, пока люди там, внизу, решат проблему.