Час пик для новобрачных
Шрифт:
Должно быть, Глеб больше не выдерживал прелестей семейного счастья и торопился избавиться от дражайших половин. Что ж, разумно. Несколько месяцев пылкой любви, за это время можно не спеша все подготовить. Опять же окружающим в голову не придет, что муженьку супруга как кость в горле, и сама супруга в эйфории от счастья кое-каких странностей разглядеть не успеет. Я вот не успела, а должна бы…
Мне хотелось зло рассмеяться, но вовсе не ненависть жгла мне душу, а обида. Интересно, я бы тоже разбилась на машине, или меня бы зарезал случайный грабитель, а муж поседел бы за одну ночь от горя?
— Где теперь Кирилл, с ним можно встретиться?
— Он вернулся в Прибалтику через
"Совсем как у меня, — я вновь усмехнулась. — Значит, на этот раз не было ни бриллиантов, ни наличных денег в доме, или сумма не впечатляла, пришлось ждать, когда можно будет распорядиться наследством”.
— Людмила Петровна была состоятельной женщиной? — спросила я.
— Конечно, у нее были средства, но она помогала очень многим, откликалась на любую просьбу…
Далее мне было неинтересно. Я еще немного поспрашивала о судьбе Кирилла. Перед отъездом в Прибалтику он распрощался с фирмой, за приличные деньги продал все, что мог продать, и исчез. Уверена, что в Прибалтику он так и не вернулся, хотя..
Что ж, я узнала еще об одном эпизоде из жизни своего мужа, и вновь мои разыскания никуда не привели. След обрывался. Через несколько месяцев совсем в другом городе Глеб появится вновь под очередным именем и очередной женщине будет объясняться в любви, женится и исподволь начнет готовить ее трагическую кончину.
"Мне просто повезло, — повторяла я себе. — Мне повезло, что он погиб в аварии”. Но счастливой себя я не чувствовала. Делать мне в этом городе больше нечего, даже если я и найду кого-то, кто десять лет назад часто встречался с Кириллом, то есть Глебом, вряд ли от этого будет толк. Ясно, что город не был для него родным, иначе он просто не рискнул бы появиться здесь под чужим именем. Скорее из упрямства я записала его данные, решив попросить Федора разузнать об этом человеке, и на этом сочла свою миссию выполненной. Мы простились, я покинула кабинет Анны Витальевны, а затем и город.
Какого черта я рыскаю по всей России в поисках следов бурной деятельности погибшего мужа? Зачем мне это? Доказать самой себе, что он мерзавец и мне здорово повезло, что там, на дороге, его машина взорвалась и он сам превратился в головешку? Федор прав, надо прекратить все это, начать жизнь с нуля, забыть… Возможно, я бы так и поступила, не будь этих дурацких угроз и еще одного убийства. Деревягин не шел из головы. Как вообще связать воедино Деревягина, человека с татуировкой и моего мужа? Пока я не разберусь, в чем тут дело, я не успокоюсь, даже если в моей квартире будут бить зеркала каждый день. Я хочу знать о нем все. Не знаю, зачем мне это, но я хочу.
Об этом я думала по дороге домой. Когда я подъезжала к городу, зазвонил телефон. Голос Володи звучал возбужденно:
— Полина, я нигде не могу тебя найти…
— Извини, случайно выключила сотовый.
— Слава богу, я уже беспокоился. Где ты? В три нам надо быть у следователя.
— Это как-то связано с Глебом?
— Конечно. Волноваться не стоит. Даже если он в розыске, теперь сложно что-либо предпринять: ни документов, ни отпечатков, фотографии, и той нет.
— А портрет, который принесла твоя жена, кто изрезал?
— Господи, и ты об этом молчала? Нам надо поговорить, — твердо сказал он. — До визита в правоохранительные органы. Тут такое творится, а я не в курсе. Где ты? Давай встретимся через полчаса в моем кабинете.
— Через час, — прикинув свои возможности, сказала я.
— Хорошо, жду.
В квартиру
Я постояла под душем, пытаясь таким образом избавиться от усталости, наскоро перекусила и отправилась в офис Володи. Он ждал меня с заметным нетерпением.
— Дорогая, почему ты не сказала мне об этих угрозах? — начал он, а я мысленно поморщилась, его “дорогой” мне быть совсем не хотелось. Пришлось рассказать ему о записке, разбитом зеркале и слежке. — Тебе необходима охрана, — заволновался он. — Как ты думаешь, что этим людям от тебя надо?
— Кому-то просто не нравится, что я копаюсь в чужой жизни.
— В жизни Глеба?
— Разумеется.
— Как это все… неприятно, — долго подбирая нужное слово, выпалил Володя. — После случившегося еще и это…
Мы немного посетовали на несправедливость судьбы и перешли к делу. Володя подробнейшим образом проинструктировал меня, что я должна говорить, а о чем молчать. Я, со своей стороны, посоветовала ему помалкивать о портрете, а также о художнике, что его написал. Если портрет изрезали в клочья, как бы такая мысль не пришла кому-то и в отношении художника. Володя побледнел, но, к его чести, следует заметить, вел себя очень решительно. Обо всем договорившись, мы поехали в центр города, где прямо напротив сквера, заросшего сиренью, стоял дом с колоннами, сооружение весьма внушительного вида. Я всегда испытывала почтение к правоохранительным органам и незамедлительно начала волноваться.
Вскоре выяснилось, что для волнений особых оснований у меня не было. Встретили нас милостиво, если не сказать ласково. Я в роли жертвы бессердечного преступника всплакнула и поведала, как, где и при каких обстоятельствах познакомилась с Глебом. Следователь сочувственно кивал. Еще бы, молодая вдова, а тут красавец с ласковыми речами, плюс море, солнце и безделье. Голова у вдовы закружилась, и она выскочила замуж, позабыв поинтересоваться биографией возлюбленного. Я добросовестно пересказала все истории, которыми меня потчевал Глеб, не очень рассчитывая, что они принесут пользу. Затем поведала о поездке в Москву с целью прояснить ситуацию с квартирой, но таковой не оказалось, по московскому адресу, указанному Глебом, проживали совсем другие люди. О Бычкове я промолчала. Испугавшись, я решила поискать родственников мужа и с этой целью поехала в Ярославскую область, вот там-то и выяснилось, что мой муж не мог быть Шабалиным Глебом Сергеевичем, раз тот благополучно скончался год назад. Эта новость повергла меня в шок, и в нем я пребываю по сей день.