Час Пик
Шрифт:
— Знаю, знаю, — поморщился Бандит, — только я бы сказал, что это ход тактический, а не стратегический… Но все равно… — он небрежным жестом сбил пепел на ковер, поднялся, открыл окно, выбросил окурок. — А когда запустят очередную рекламу?
— Думаю, не раньше осени…
— Почему?
— Пока всех посредников не передушат.
— И все будет в руках…
— Да, да, именно так.
Бандит задумался.
— Да, невесело все это…
Функционер лишь плечами пожал — ну, что поделаешь, невесело — а я тут при чем?
— А с Промышленником можно войти в долю?
Если бы
Он знал, что Бандит приедет требовать (просить он не умеет), предполагал, чего именно, и был готов пойти на уступку, немного помявшись, рассказав о трудностях, возникших после смерти Листьева — чтобы набить себе цену.
Но такое?
Войти в долю с Промышленником?
Ему, Бандиту?
Что он несет…
— Вы могли бы устроить мне встречу? — вновь перейдя на вы (надо же хоть иногда казаться культурным человеком, а не бывшим рэкетиром Центрального рынка, с чего, кстати, начинал!), спросил Бандит.
— Вам?
— Да, мне… А чего удивляетесь? Думаете, кандидатура не подойдет? Да и так, много ему чести. Если вдуматься, то я с этим чудаком на букву «м» в одном поле сратъ бы не сел…
Функционер очень удачно сделал вид, что не расслышал последнего предложения.
— Но ведь паи, доли и все остальное уже расписано,
Функционер принялся нервно загибать пальцы, перечисляя: — «Газпром», «Национальный кредит», «Микродин», «Менатеп», «Столичный», «Альфа–банк»… Ну, и так далее. А еще и Попечительский совет: Президент, Спикер…
— Это не более, чем опереточные фигуры, — совершенно справедливо заметил Бандит, — свадебные генералы, вроде того. — Он вновь закурил. — И все–таки поговорите с Промышленником… Если он действительно собрался быстро обернуть свои деньги, то вряд ли захочет неприятностей на свою жопу… А я их ему могу доставить — ох как могу. Или ему одного Листьева мало?
Да, теперь вот и надо было сделать над собой усилие и заставить себя пойти на уступку.
На такую уступку.
Компромисс — двигатель прогресса, также, как и реклама: хорошее умозаключение, хотя и слишком абстрактное!
Наверное, Бандит по каким–то непонятным причинам не мог выйти на Промышленника непосредственно, а он, Функционер, человек, целиком и полностью повязанный Бандитом, этим баснословным восточным шейхом, мог выступить в качестве посредника.
Стать посредником между Бандитом и Промышленником означало для Функционера примерно то же, что для капитана судна, даже несоизмеримо меньшего, чем «Титаник» провести его между двумя ледяными громадами. Одно неосторожное движение означает пробоину ниже ватерлинии и — прощай, Родина–мать…
А с другой стороны не стать посредником означало, что Бандит неминуемо отправил бы его, Функционера то есть, на встречу с покойным Владиславом Николаевичем — в чем–чем, а в этом пусть и склонный к абстракциям пожилой человек не сомневется ни на йоту.
— Ну, так как?
— В Вене он теперь, — попытался было соврать Функционер, но, встретившись с ясным и чистым взглядом голубых глаз бывшего короля рынка, тут же понял, что сделал
— В жопе он, а не в Вене, — ухмыльнулся Бандит. — Какая в задницу Вена, если теперь на Останкино против него бунт начался? Да и комитет один в Думе на ушах стоит. Он ведь, Промышленник–то, на днях по телеку выступал…
Похвальная осведомленность, и выражение хорошее: «по телеку».
Интересно, а «телек» он сам смотрит или тоже кого– то нанял?
— Ну, так как?
Функционер вяло пожал плечами.
— Собирался, во всяком случае…
— Он теперь в Москве, я знаю точно, — уверено прервал оправдания страшный гость, после чего Функционер понял: спорить бесполезно.
— Ну, хорошо… Попробую. И что я должен буду ему сказать?
— Что я хочу с ним встретиться… Фамилия–то на слуху, он знает, кто я такой, — процедил Бандит, — а если выразиться более конкретно — прозондировать почву: на что был бы согласен, на что — нет…
— А если откажется? — с надеждой в голосе предположил Функционер, который прекрасно понял, что теперь решается — а может быть и вообще без компромиссов и уступок можно обойтись?
— Ха! Хотел бы я посмотреть на человека, который бы отказался встретиться со мной…
— И все–таки… Ну, хорошо, допустим, я скажу ему, что вы хотите побеседовать, прозондировать, так сказать, почву, допустим, он согласится…
— Допускаю, — Бандит развалился в кресле, — допускаю, что именно все так и будет…
— Но он спросит, он ведь обязательно спросит — «а зачем, мол?» Что мне ему ответить?
— Ответьте, — к собеседнику вновь вернулась его надменность и холодная гордость восточного принца, скрещенного с парижской фотомоделью, — ответьте, что негоже присваивать вещи, которые тебе не принадлежат.
— Это насчет студий?
— Не только студий, не только техники и людей. Я думаю, что он знает, насчет чего еще, — произнес Бандит, поднимаясь и подходя к окну, за которым в выжидательных, собачьих стойках стояли телохранители.
— Хорошо…
— В таком случае, позвоните мне… Когда вы можете с ним встретиться?
— Надо дня три, — пробормотал Функционер, — ведь у Промышленника, как я знаю, график расписан до последней минуты… Там только через личного секретаря, через секретаршу…
— Хорошо, три дня… Да, и самое главное: хрен с ним, насчет апреля мы как–нибудь выкрутимся… Есть еще один вариант раскрутить рекламу, мне тут посоветовали: организовать какой–нибудь благотворительный фонд с красивым таким названием… Ну, скажем, для калек или сирот из Чечни, купить им какую–нибудь халупу на окраине Москвы, протезы и костыли, пару телеков, десяток нянь с воспитателями и красивые ночные горшки. А потом договориться с информационными программами и газетами, чтобы показали и написали, какой наш фонд хороший, как мы детей любим. Разовая акция, много прибыли не принесет, вкладчик особо не повалит, только известность и репутация добрых бескорыстных дядей–бизнесменов… — парижско–ориентальный гибрид вздохунул. — Машина уже запущена, и не остановить её, машину, никак… Конечно, останавливать выплату дивидендов нету смысла, тогда вся пирамида коту под хвост… Можно только немного приостановить рост акций, — задумчиво закончил Бандит.