Час волкодава (Фирма 'Синяя Борода')
Шрифт:
Когда брал фужеры, хрусталь громко звякнул. Марина вздрогнула, приоткрыла один глаз, потянулась как кошка и пропела-проворковала:
– Кеша, ты уже вста-а-ал, мур-р-зик?..
Иннокентий не ответил. Он вообще был человеком немногословным. Молчуном, букой.
– Мур-р-зик, иди ко мне-е-е. Приласкай свою кису. Киска просит ее погладить.
– Спи, семь часов, - лаконично отозвался Иннокентий и удалился на кухню.
Вернувшись через пять минут, он и вправду застал супругу блаженно спящей. Она перевернулась на живот. Из определенного места кокетливо торчала ниточка "тампакса". Надо же, как неудачно совпали "трудные дни" брачующейся с церемониальной первой брачной ночью. Она твердила всю ночь: "Ну их, месячные, давай..." Он вразумлял: "Вся жизнь впереди..." Она ругалась: "Чистоплюй!" Он парировал: "Докажу, что
Вернувшись в спальню, Кеша тихонько, чтобы не разбудить жену, оделся. На вещевых рынках у вьетнамцев можно купить по-настоящему хорошие и дешевые джинсы. А кроссовки лучше брать сделанные в Сингапуре по "адидасовской" лицензии. И никто бы не убедил Иннокентия, что рубашки отечественного производства хэбэ чем-то отличаются от заморских, по сто баксов за штуку.
Кеша оделся. Джинсы, кроссовки, рубашка. Марина зашевелилась, перевернулась на спину.
– Мурзик, ты куда собрался, ми-и-илый?..
– Скоро вернусь.
– Ска-а-ажи куда, я ревную! В магазин? Принеси све-е-ежее молочко своей кис-кис-киске к завтраку.
– Нет. Я к маме. Спи.
– А-а-а-а... - Игривые нотки исчезли из ее сонного голоса. - Возьми цветы. Любые. Нам цветов с избытком надарили.
– Нет. Эти не возьму. Куплю цветы.
– Поезжай на такси, денег тоже надарили достаточно, чтобы ты смог себе позволить...
– Поеду на метро, - перебил Кеша.
– На метро долго... Я с тобою полностью согласна - экономить надо в мелочах, но...
– Я пошел. Я быстро.
– Погоди!.. Поцелуй меня... Или предложишь сначала зубы почистить?
– Не обижайся. Я быстро. Я должен съездить к маме сегодня.
– Понимаю. Хочешь, я с тобой? Я сейчас скоренько оденусь и...
– Нет, я один. Не сердись.
– Не сержусь. Иди сюда, ко мне, нагнись...
Поцеловались. Рутинно. Без страсти. Первый день медового месяца, а, пожалуй, уже безвкусный. Пусть и поцелуй "на бегу", но все же... Сумасшедший, головокружительный роман позади, впереди - "совместное ведение хозяйства". Много ли сказок придумано о супружеских буднях Ромео и Джульетт, Иванов-царевичей и Василис Прекрасных, Валентинов и Валентин? Очень мало. По существу, лишь одна запоминающаяся. Сказка о "Синей Бороде".
Они, Марина и Кеша, познакомились около года назад Случайно. На улице. Один раз встретились, другой и... и как-то завязалось знакомство. Инициатива принадлежала ей, разумеется. Иннокентий - мужчина нестандартный.
И внешне, и внутренне. Позже она говорила, что именно нестандартность и заинтриговала ее сначала, а потом в его нестандартность она и влюбилась. Надоели "жлобы" и "жеребцы". А Кеша ласковый, но строгий в то же время. Начитан, умен. Живет по собственным принципам. Пусть его называют "чудаком", кто бы чего понимал. Она специально ездила в центр, бродила в районе метро "Третьяковская" после той первой встречи, когда он любезно проводил ее до магазина "Мед". Объяснить толково, как пройти, не сумел, пришлось провожать. И пусть тогда, в первый раз, он за всю дорогу проронил всего-то пару слов, но ей хватило, чтобы понять его неординарность.
Молчун молчуном, а спустя неполный месяц знакомства взял и сделал ей предложение.
Мама была против. Его мама. У нее не было родителей. Детдомовская девочка. Квартирка в Медведкове, работа костюмершей в театре - вот и все ее приданое. А у него - академическая дача, наследство отца, умершего в восемьдесят каком-то году. Приватизированная жилплощадь фантастических размеров, в центре. И мама. Злая старушка-домохозяйка. Привыкшая к мужниной академической зарплате и благам советского членкора, пожилая женщина люто ненавидела новейшую демократическую российскую действительность, а заодно и всех благополучных людей, кто улыбается, здороваясь, и снисходительно прячет глаза, когда вдова академика на чем свет стоит ругает новомодные реформы. Единственный, кого она боготворила, -
Мама Иннокентия умерла полгода назад. Погибла. Трагически. Пошла, как обычно, как ходила ежедневно по утрам на протяжении многих лет, в соседний гастроном за кефиром (не за "Даноном" каким-нибудь, за родным советским кефиром), и ее сбила машина. Водитель с места происшествия скрылся. Автомобиль милиция нашла быстро, но "Вольво" оказался числившимся "в угоне", и маминого убийцу так и не удалось разыскать. Честно говоря, искали-то не очень, так себе, спустя рукава.
Марина не напоминала Кеше о том, что он звал ее замуж. Ждала, пока он оправится после маминой смерти. Суховатый и, по впечатлению всех, кто знал его, излишне рациональный и черствый, Иннокентий оправился скоро. Подтвердил - предложение руки и сердца в силе. Вчера сыграли свадьбу. Скромно. В махоньком кафе недалеко от Кешиной квартиры. В дом Иннокентий гостей не позвал. Иногда выгоднее "снять ресторан", чем сокрушаться по разбитому гостями столовому фамильному фарфору. Кеша вообще не любил приглашать в дом друзей-знакомых. Это было одной из тысячи его мелких причуд. Да и друзей-то у него никогда не водилось во множестве. Два школьных старинных приятеля из соседнего дома, которых он встречал, выходя в магазин, практически ежедневно, согласились присутствовать на бракосочетании вместе с женами. Немногочисленные, с похорон мамы не виданные родственники пришли поздравить молодых. Шумная стайка страшилок - сослуживиц невесты. Вот и вся свадьба.
На транспорте, на "свадебном кортеже", тоже удалось сэкономить. Институтский Кешин дружок побыл и свидетелем жениха, и шофером новобрачных. Охотно покатал Кешу с Мариной на личном "Мерседесе". Друг по институту поднялся после августовского кризиса девяносто восьмого, бросив переводить с немецкого на русский и поднаторев в переводах "рубль - доллар - гривна". Но, даже разбогатев изрядно, собрат по альма-матер нет-нет да и брал у Кеши деньжат в долг. Всегда отдавал. А Кеша никогда не отказывал приятелю в рамках своих скромных финансовых возможностей. Иннокентий рачительно экономил, но в скупердяях не числился. Мало общался, но к человеконенавистникам не относился. Плохо выстраивал фразы устной речи, однако делал великолепные письменные переводы. Он действительно человек неординарный. И был, и есть.
У бабушек, торгующих недалече от кладбища цветами, Кеша купил мамины любимые. Красные розы. Десять штук. Обламывать стебли, как делают другие, чтобы бомжи не сперли букет с могилы на перепродажу, Иннокентий не стал. Похмельные заплывшие глазки оборванцев провожали алчущими взглядами целехонький дорогой букет в руке у хромого низкорослого очкарика. Здесь, на этом кладбище, бомжей ошивалось с избытком. Но Иннокентию было плевать, что станет с цветами, когда он отойдет от могилы. Об этом он не думал. Дорогой букет купил не ради того, чтобы этим своеобразным жертвоприношением замолить грех нарушения материнской воли - женитьбу на Марине. Просто купил те цветы, которые, как он помнил, матушке дарил папа, когда оба были живы, здоровы и счастливы.
Папа был похоронен на Ваганьковском. Кеша пытался "подхоронить" мать к отцу. Не получилось. Кладбищенские чиновники развели несусветную канитель, прикрываясь какими-то чуть ли не государственной важности причинами, по которым это невозможно. Кеша предложил взятку. Тысячу долларов. Беседующий с ним чиновник, мотнув головой, молча написал на листочке цифру "50". Теперь уже Кеша мотнул головой и ушел. Было обидно, но не очень. Какая разница, в конце-то концов, где, рядом с кем гнить вместилищу бессмертной души! В бога Иннокентий верил. Но не в конкретное высшее существо. Более всего его взгляды склонялись к буддизму ламаистского толка, философские аспекты которого были близки и понятны Иннокентию. Между тем свое религиозное мировоззрение он никогда и ни с кем не обсуждал. Немногочисленные Кешины знакомые весьма бы удивились, вздумай вдруг Иннокентий блеснуть эрудицией в вопросах философии. Но Кеша по жизни был страшно далек от желания "блистать" чем бы то ни было.