Час волкодава (Фирма 'Синяя Борода')
Шрифт:
Говорят - чудес не бывает. Фигу! Еще как бывает. Очки с самого начала инцидента вплоть до полной победы чудом не слетели с Кешиного носа. Он прекрасно видел, как, толкая танцующую публику, через зал бегут камуфляжные молодцы. А поверженный кавказец между тем только начал ползти, выбираться из-под перевернутого столика. Успеет! Успеет ресторанная охрана скрутить самонадеянного убийцу, пока к тому вернется утраченная Кешиными стараниями способность дышать и двигаться с прежней легкостью.
Кеша расслабился. Разогнул колени, опустил руки. Сзади громогласно возмущалась престарелая чета, пришедшая в ресторан отдохнуть, а вместо этого вынужденная наблюдать мерзкое зрелище
– С вами все в порядке? - нагнулся к кавказцу страж ресторанного покоя. Спросил с заботой в голосе, с сочувствием.
А второй парнишка-вышибала, ряженный в камуфляж, замедлил бег, лишь оказавшись рядом с Иннокентием. И едва остановился, сразу же врезал Кеше коленкой в пах.
Вот чего Кеша не ожидал - так это удара по яйцам от ресторанного служки.
Чудеса кончились. Очки слетели с Кешиного носа. Обеими руками Иннокентий схватился за ушибленное место, опустился безвольно на корточки.
Пинок коленкой по затылку, Кеша стукнулся лбом о начищенный до блеска паркет, почувствовал, как его схвати ли за плечо, как заломили руки за спину. Прижатый щекой к паркетной доске, Кеша скосил глаза, прищурился. Сквозь муть навернувшихся слез увидел, как молодчик номер один помогает кавказцу в белом пиджаке подняться с пола.
Все ясно! Вышибалы приметили дерущихся в тот победоносный для Иннокентия момент, когда он бил инородца локтем по почке. Придурки не отяготили мозгов размышлениями на тему "Кто виноват?". Не обратили внимания на разницу в весовых категориях соперников. Рассудили так: победил сильнейший, а значит, как оно случается чаще всего, кто сильнее, тот и затеял драку. Следовательно, зачинщика необходимо как можно скорее вырубить, а пострадавшему помочь. Но что же Марина?! Почему она молчит? Отчего не объяснит придуркам в камуфляже, что они не правы? Она в сговоре с кавказцем, это очевидно, однако роль любящей жены она, профессионалка, обязана играть и далее, пока Кеша жив, пока ему удается выживать...
Иннокентий закатил зрачки. Узрел Марину. Супруга сидела на стуле, прижав узкую ладонь к покрасневшей щеке, закрывая длинными пальцами след от пощечины. В глазах девушки искренний, неподдельный, ненаигранный ужас. Но смотрят ее глаза не на прижатого к полу коленкой вышибалы подслеповато прищурившегося мужа. Марина испытывает сильную душевную боль, глядя, как тяжело встает на ноги кавказец. Она за него боится, ему сопереживает. Ему коллеге по "Синей Бороде", с которым, быть может, не раз, и не два, и не три работала в паре. Вместе они сводили в могилу подобных Кеше маргинальных типов, одаренных судьбой особо ценной недвижимостью. Возможно, первый раз в их работе произошел сбой. Кто бы мог предположить, догадаться, что хроменький, дохленький Кеша окажется опытным и умелым бойцом? Никто! А сам Кеша предпочитал молчать о своих умениях. К чему хвастаться попусту? Скажешь - засмеют, не поверят...
"Я замучил ее откровенно провокационными вопросами за завтраком, и она догадалась, что я ее в чем-то подозреваю, - думал Кеша, прижатый коленкой молодца-вышибалы к полу. - Она не просто так звонила на радио. Трижды ошибалась номером... Нет! Не ошибалась! По крайней мере однажды дозвонилась до своих коллег по "Синей Бороде", произнесла условную фразу и запустила в действие план экстренного уничтожения чрезмерно подозрительной жертвы. Меня должны были убить на глазах у десятков зрителей в полупьяной кабацкой
Кавказец, поднявшись на ноги, осторожно, медленно втянул ноздрями воздух, глубоко вздохнул. Вытащил из кармана правую руку, пустую, без кастета, и, тяжело ступая, неспешно побрел к выходу из ресторанного зала.
– Эй, товарищ! Вы куда? Погодите! - окликнул кавказца заботливый вышибала, помогавший побитому горцу подняться.
Не оборачиваясь, кавказец шел к выходу. Тут как раз кончилась песня про тундру, закончился танец, и резвившаяся публика расселась за свои столики.
Один из танцевавших, волосатый юнец в штопаных-перештопаных джинсах, подошел, ухмыляясь, к молодчику, который просил кавказца "погодить", красноречиво постучал себя кулаком по лбу и расхохотался в лицо вышибале:
– Хиа-а-а... я с тебя балдею, телохранитель хренов! Гур-зошник чуть не замочил мелкого, а ты кацо встать помог, пыль с него отряхнул. Я все видел, чурка ты хренова, гурзо на мелкого наехал, бабе его плюху залепил и мелкого чуть не мочканул кастетом, догоняешь? Нет? Ну, ты тормоз! Не того скрутили, орлы! Ясно вам? Нет? Черножопый затеял махач, мелкий защищался, догнали?
– Догнал... Костя, отпусти гражданина, помогай черножопого ловить... А ну, жопа черномазая! А ну, стой, кому сказал!!!
"Костя - это тот, чье колено упирается мне в спину", - сообразил Иннокентий, ощущая, как чужие пальцы отпускают его выкрученное запястье. Давление между лопатками ослабло и исчезло совсем. По паркету застучали тяжелые армейские ботинки Кости. Увалень ретиво бросился в погоню за "жопой черномазой" и на старте умудрился задеть каблуком сбитые им минуту назад с носа безвинно пострадавшего Кеши очки.
Левое выпуклое стекло выскочило из тонкой металлической оправы, правое треснуло. Кеша потянулся к изуродованным очкам, схватил их, нацепил на нос одной рукой, другой оттолкнулся от пола, вскочил.
Правым глазом сквозь паутину трещин в стекле Кеша видел, как парни в камуфляжной форме догнали кавказца возле выхода из ресторанного зала. Костя положил руку на плечо мужчине в белом пиджаке. Кавказец резко повернулся, основанием ладони ударил Костю в подбородок, взмахнул ногой и влепил второму вышибале короткий тычок носком ботинка в пах. И Костя, и его напарник упали. Одновременно. Костя на спину. Безымянный молодец мордой в пол. Кавказец, доселе двигавшийся не спеша, вразвалочку, побежал. Секунды не прошло, как он выскочил из зала. Еще две секунды - и он будет на улице. А там ищи его свищи!
– Козлы! - Хиппи, способствующий восстановлению справедливости, панибратски хлопнул Кешу по спине. - Видал, какие козлы, друг? А ты герой! Брюс Ли отдыхает. Так и надо, друг! Душить, на хер, черножопых - святое дело. Пойдем за наш столик, друг, травкой угощу. Атомный "план" есть, оттянешься, покайфуешь...
– Не пойдет он никуда с вами! - очнулась, заголосила Марина. - Кеша! Кешенька! Родной! Как ты? Больно? Тебе больно, милый?
Марина вскочила, опрокинув стул, мелко семеня стройными ножками, подбежала к мужу, обняла его, принялась целовать его щеки, шею, волосы. По ее щеке с отметиной от пощечины текли крупные слезы, размазывая тушь на веках.