Час ворот
Шрифт:
Звезды закрутились быстрее, Вселенная в один миг исчезла. Голова его пульсировала, горло жгла странная песня без слов, истекавшая подобно реке, что была в миллион раз сильнее земных рек.
Навстречу уже торопились синее небо и белоснежные вершины гор. Вот и граница – смутный предел бытия. Он чувствовал в себе больше сил, чем когда-либо в жизни.
– Вот это скачка, ни хрена себе! – донесся из-за спины радостный голос Маджа.
– Мадж, родной мой! – вскрикнул Джон-Том, обрадовавшись приятелю.
– Свихнулся,
Всюду, думал Джон-Том, но как объяснить это выдру.
– ПУТЬ МОЙ ИЗМЕНИЛСЯ НАВЕКИ, – ревел М'немакса. – МНЕ ПРИШЛОСЬ ИЗМЕНИТЬ ЕГО, ЧТОБЫ УСТРАНИТЬ ЗЛО В ЭТОМ МИРЕ. ТЕПЕРЬ МОЙ ПУТЬ ПОЧТИ ЗАВЕРШЕН. ОТПРАВЛЯЙСЯ СО МНОЙ, МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК. ТВОЙ МИР ОБРЕЧЕН. Я ПОКАЖУ ТЕБЕ ТАКОЕ, ЧЕГО НИКОГДА НЕ УВИДИТ СМЕРТНЫЙ.
– О чем это он, шеф?
– О магии Эйякрата, Мадж. Клотагорб понял, что насекомые не смогут справиться с ней. Она грозила такими опустошениями, что даже М'немакса вынужден был изменить курс. Такое уже случалось в моем мире. Гляди.
Внизу над дальней частью Трумова Прохода вставал облачный гриб – он был невелик, но все же гуще тумана Зеленых Всхолмий.
Прямо под ними сдавались в плен остатки армии броненосных. Им повезло: они оказались посреди ущелья и, бросая оружие, опускались на все шесть ног, умоляя о пощаде.
Медленно распадавшийся гриб отмечал место, где неудача подкараулила Эйякрата. Исчезла скала, на которой стоял чародей. На месте ее остался кратер. Бомба, которую наворожил Эйякрат, относилась к числу более или менее чистых. А кратер послужит предостережением будущим поколениям броненосных, он перекроет Проход надежнее Врат.
Пламенные крылья замерли. Маджа осторожно перенесли на стену. Джон-Том поблагодарил огненное создание, но не согласился унестись с ним.
– ТРИ МИЛЛИОНА ЛЕТ! – прогрохотал М'немакса, и ржание его сотрясало стены каньона, сбрасывая с них скалы. – ВСЕГО ТРИ МИЛЛИОНА. СПАСИБО ТЕБЕ, МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК. ТЫ ИСТИННЫЙ ЧАРОДЕЙ, НАДЕЛЕННЫЙ НЕВЕДОМОЙ МУДРОСТЬЮ. ПРОЩАЙ!
Огромный огненный силуэт поднялся в воздух, с оглушительным треском лопнула ткань пространства-времени. Дыра затянулась мгновенно, и М'немакса исчез, чтобы возобновить странствие, теперь недолгое; вернулся в свое неведомо где и повсюду.
Вокруг них хлопотали фигуры, мохнатые и лишенные шерсти… Каз, Флор, Хапли, придерживающий свою пронзенную мечом лапу. Пог взволнованно метался над головами, а теплоземельцы засыпали их поздравлениями и вопросами.
Битва закончилась, а с ней и война. Тех броненосных, кто избежал смерти в термоядерном взрыве умеренной силы, загоняли за сделанные на скорую руку загородки.
Джон-Том смущался и нервничал, но Мадж сиял, словно М'немакса, наслаждаясь общим восхищением.
Когда возбуждение улеглось и воины оставили стены, присоединившись к своим соратникам внизу, Клотагорб сумел пробиться к Джон-Тому.
– Ты превосходно справился с делом, мой мальчик! Я горжусь тобой. – Чародей улыбнулся. – Из тебя выйдет настоящий волшебник. Нужна только точность и определенность в формулировках.
– О, я учусь, – признал Джон-Том без улыбки, – например, что не следует забывать о том, что может скрываться за словами.
Он мрачно посмотрел на волшебника – тот не отвел взгляда.
– Я поступил так, как следовало поступить, мой мальчик. Я бы и снова поступил точно так же.
– Я знаю и не могу осуждать вас за это, но и симпатизировать вам тоже не в силах.
– Ну, как хочешь, Джон-Том, – ответил чародей. Он поглядел за спину молодого человека, и глаза его округлились. – Кажется, ты слишком торопишься осуждать меня.
Джон-Том обернулся. К нему приближалась хрупкая рыжеволосая фигурка. Он мог только смотреть.
– Привет, – легко улыбаясь, проговорила Талея, – сколько же дней я провалялась без сознания?
– Мертва ты была, – ляпнул бестактный Мадж.
– Да ну тебя. Мне приснился такой странный сон. – Она поглядела на ущелье. – Значит, пропустила всю драку?
– Я видел тебя… там, – пролепетал ошеломленный Джон-Том. – То есть не всю – только часть. Она пришла ко мне, и я понял, что это ты.
– Ничего не знаю, не помню, – строго сказала Талея. – Получилось так: я очнулась в шатре посреди кучи трупов. Чуть со страху не обделалась. – Она хихикнула. – Но с прислугой случилось кое-что похуже. По-моему, они еще бегут. Потом я спросила, где ты, мне показали. А это правда, что говорят о тебе и М'немаксе?..
– Все правда, все честно, – отвечал Джон-Том. – То, что вошло в меня, я отослал назад в твое тело, но это неважно. Главное для меня – это ты.
– Джон-Том, ты вдруг стал говорить так непонятно!
Он положил руки ей на плечи.
– Кажется, нам наконец следует побыть вдвоем.
Он застенчиво улыбнулся, не в силах объяснить девушке, что произошло ТАМ. Она недоуменно поглядела на него.
– А ты не забыла своих слов… там, в Куглухе? – спросил он.
Талея нахмурилась.
– Не знаю, о чем ты, только это не новость. Ты всегда слишком много говоришь, но в одном все-таки ошибаешься.
– В чем же?
– Я не забыла своих слов.
И она ответила Джон-Тому самым долгим и сладким поцелуем в его жизни.
Наконец она разжала объятия. Или же он сам… Неважно.
Неподалеку на парапете рядышком сидели Флор и Каз. Джон-Том покачал головой, удивляясь собственной слепоте. Хапли исчез. Вне сомнения, он отправился разведывать путь к ближайшей реке. Фаламеезар, речной дракон, вполне мог помочь в этом лодочнику. Конечно, если сейчас его грызуны не нуждались в наставлениях относительно прав и обязанностей угнетенных пролетариев. Клотагорб отправился обсуждать чародейские дела с одним из волшебников-теплоземельцев.