Чаша Гальфара
Шрифт:
Родителям об этом происшествии Алена ничего не сказала, справедливо полагая, что маме навряд ли понравится такое развитие событий и что грандиозный эксперимент будет бесславно прерван. Однако скрыть дурные наклонности рыбины не удалось, и виноват в этом был Лимонад.
Все эти дни он вместе с Аленой ошивался в ванной, ревниво наблюдая за девочкой и возмущенно вякая всякий раз, когда та бесцеремонно выставляла его из комнаты, чтобы не мешал. Интересовали его Аленины занятия с рыбой или же сама рыба с кулинарной точки зрения – понять было трудно.
И вот однажды вечером вся семья ужинала в гостиной. Против обыкновения Лимонад, который в таких случаях всегда находился здесь же,
Деревянная решетка соскочила с одного края ванны и теперь стояла в ней торчком, наполовину погруженная в воду. Совершенно мокрый кот с обезумевшими глазами, отчаянно работая лапами, пытался вскарабкаться по ней из воды. Но это ему не удавалось, так как в его хвост вцепилась своими железными челюстями свирепая цепная собака, прикинувшаяся рыбой. Вода вокруг них кипела, фонтаны брызг взлетали до самого потолка. Как видно, намерения у нее были самые серьезные, и не подоспей вовремя помощь – все могло кончиться для Лимонада весьма плачевно.
Когда папа наконец освободил бедного кота от его улова, тот настолько обессилел, что только жалобно хрипел и закатывал глаза.
– Ну что же ты, охотничек? – папа укутал кота в полотенце и передал Алене.
– Ну все, хватит! – в ванной появилась мама. – Чтобы сегодня же с этим было покончено. – И она выразительно посмотрела на папу. Тот, в свою очередь, посмотрел на Алену и только развел руками. Алена поняла, что спорить бесполезно, тяжело вздохнула и отправилась сушить кота феном.
На кухню в этот вечер она ни разу не зашла. Как это ни странно, Алена за эти дни успела привязаться к рыбине и теперь испытывала вполне понятные чувства: и жалость, и грусть, и даже, в какой-то степени, обиду на родителей. В то же время она понимала, что такой конец был неизбежен, но смотреть на это, а тем более в этом участвовать категорически не хотела.
Тем временем папа почистил и выпотрошил рыбу, приложив к этому немало усилий, после чего мама отпустила его к телевизору – как раз начиналась трансляция футбольного матча, – а сама собрала со стола потроха, чтобы выбросить их в мусорное ведро. И тут внутри большого рыбьего пузыря что-то блеснуло. Мама вскрыла его ножом, и в следующую секунду на ее ладони оказался прозрачный цилиндрик толщиной с палец и длиной сантиметров десять. Когда мама вымыла его под струей воды, то увидела, что он как бы собран из пяти более коротких стеклянных цилиндриков, очевидно, склеенных друг с другом. Причем один крайний цилиндрик был абсолютно прозрачным, а остальные отливали нежными оттенками зеленого, желтого, голубого и розового цветов.
Мама подняла ладонь повыше, поближе к абажуру; и когда свет лампы упал на цилиндрик, в глубине его вспыхнули и заиграли разноцветные искорки. Маме вдруг показалось, что она уже когда-то видела нечто подобное, она задумалась, пытаясь ухватить ускользающее воспоминание, но тотчас это ощущение исчезло. Мама улыбнулась: вещица хоть и явно бесполезная, но очень симпатичная и наверняка должна утешить Алену.
Мама тут же пошла в гостиную и объявила о своей удивительной находке. Папа только кивнул головой, не отрывая взгляда от телевизора и скорее всего даже не уловив смысла сказанного. Алена продолжала дуться и сделала вид, что все это ее не интересует, но по вспыхнувшим в ее глазах огонькам мама безошибочно определила, что цель достигнута и Алениного упрямства надолго не хватит. Однако торопить события она не стала, а молча положила цилиндрик на сервант и отправилась на кухню готовить рыбу. Ее ожидания полностью оправдались, и уже через пять минут, забыв обо всем, Алена увлеченно занималась с новой игрушкой.
Утром на завтрак была жареная рыба, от которой Алена все же отказалась, на что папа сказал:
– Дочь, дело, конечно, твое. Но, по-моему, ты ведешь себя, как неразумное дитя. Ты пойми, каждый человек время от времени встает перед проблемой выбора, и очень важно, чтобы этот выбор был правильным. Я, например, считаю правильным, если мы съедим эту рыбу, а не она – нас.
При этих словах он отправил в рот очередной кусок, покрытый аппетитной золотистой корочкой. Папа говорил абсолютно серьезным тоном, и только с большим трудом можно было разглядеть в уголках его глаз притаившуюся там смешинку. Увидев, что Алена недоверчиво хмыкнула, он продолжал:
– А что? По крайней мере, Лимонад на своей шкуре испытал остроту ее зубов. Не подоспей мы вовремя, неизвестно – чем бы все кончилось. А кто был бы следующим у нее на очереди?
Папа сделал страшные глаза, и Алена, не выдержав, рассмеялась.
Услышав свое имя, в кухню вошел Лимонад и уставился на папу преданными глазами.
– А, Лимонадик! Ты, брат, отомщен. Враг повержен, изжарен и… подан тебе на блюдечке с голубой каемочкой.
С этими словами папа поставил перед котом тарелочку с большим сочным куском рыбы. Однако, ко всеобщему удивлению, Лимонад отвернул от тарелки морду, как бы даже поморщившись, и продолжал сверлить папу своими зелеными глазами.
– Да вы, братцы, сговорились, – папа только развел руками. – Ну как хотите, а мне пора на работу.
Уже в дверях мама вручила ему сверток с несколькими кусками рыбы.
– Зайдешь к Даниловне и отдашь. Обещали ведь угостить.
– Будет сделано, – папа шутливо отдал честь, поцеловал маму и Алену и вышел за дверь.
В тот момент Алена даже подумать не могла, что вот эта захлопнувшаяся за папой дверь как бы отрезала ее от привычной, реальной жизни, мало чем отличающейся от жизни любой десятилетней девочки. И в то же время открыла перед ней другой мир – огромный, неизведанный, полный чудесных, удивительных и даже страшных вещей. Мир, приоткрывающийся почти каждому человеку в каком-либо из своих проявлений. Однако, мало кто воспринимает зачастую едва уловимые сигналы из этого мира. Другие же, страшась неведомого, сами спешат оборвать едва протянувшуюся тончайшую нить между двумя реальностями.
И вот теперь перед загадочным лицом Неведомого оказалась маленькая десятилетняя девочка.
2. События страшные и чудесные
Странности начались уже через час, когда папа неожиданно вернулся домой. Вид у него был несколько удрученный. Оказалось, что его не допустили до полетов – не прошел на медкомиссии какой-то тест на быстроту реакции, что было крайне удивительно, так как о папиных физических данных буквально ходили легенды. И вдруг – не допущен до полетов.
Алена очень расстроилась, наверное, даже больше, чем сам папа. Однако самым удивительным в этой ситуации была реакция мамы, вернее полное отсутствие какой бы то ни было реакции. Она, как ни в чем не бывало, продолжала сидеть перед зеркалом и накрашивать ресницы. И только тут до Алены дошло, что мама сидит вот так уже почти целый час, с того самого момента, как папа ушел на работу. И это была мама, которая никогда в жизни не тратила на макияж больше пяти минут (по правде сказать, при ее внешности можно было обойтись и совсем без него).