Чаша гладиатора (с иллюстрациями)
Шрифт:
Артем, не выпуская его стиснутого фалангами среднего и указательного пальцев носа, заставил Махана скрючиться в три погибели, а затем и вовсе опуститься на коленки.
– Рады, что зила, как у злона, вот и навалилизь!
– гнусаво заныл Махан, с вывернутой шеей стоя на коленях.
– Нашли з кем зладить.
– А ты сейчас с кем сладить хотел? Ты что, добрым уговором действовал, не силком?
– грозно спросил Артем.
– А ну!
– продолжал он, еще более мрачнея.
– А ну, паразит, говори, повторяй вслух за мной: «Я есть распротакой
Махан сделал какое-то короткое движение, и в шмыгнувшей руке у него, как жало, мелькнул нож. Артем с усмешкой, пренебрежительно отмахнулся свободной рукой. Нож со свистом пролетел у всех над головами и с силой вонзился в телеграфный столб.
– Баловать?
– загремел низкий бас Артема.
– На кого нож поднял? Говори, гад, скорее, пока я тебя в лепешку не сплющил. Я из тебя жмых выдавлю.
– Буждиде… Ждо вы бежобдазиде!
– гнусавил Махан, извиваясь на коленях с безнадежно ущемленным носом.
– Повторяй, сказал, за мной, ну!.. А то я у тебя со-палку твою с корнем выдерну. Говори: «Я есть распротакой собачий гад… который…»
– Я же де богу, даз вы дажали…
– Сможешь. Не сомневайся. Мы поможем. А непонятно будет, повторишь.
И Махану ничего не оставалось, как послушно загун-досить:
– Я ездь разбродакой зобачий дын.
– Гад, а не сын! Я твоих родителей не мараю. Собачий гад.
– Зобачий гад.
– Который, - продолжал Артем, - по боговой ошибке и по людскому недосмотру еще существует на белом свете… - …да бедом сведе, - лопотал, сопя и всхлипывая, Махан.
– И обещаю не лезть больше к честным ребятам и близко к ним не подходить.
– …и близко де бодходидь.
– Ну, маршируй отсюда самым резвым аллюром, гунявый!
– сказал Артем, отпуская нос Махана и тщательно отирая руку платком.
– И спасибо скажи, что я тебя еще при твоей нюхалке оставил. Только не суй ее больше куда не надо. А то я тебя так в следующий раз прищемлю, что одну только шелуху от тебя хоронить придется. Геть!
И Махан, всхлипывая, держась за распухший нос, поспешил скрыться за строениями, огораживавшими пустырь.
Так состоялось его посрамление.
Артем Иванович не спеша пошел с пустыря. Немножко позади него шел, легко подпрыгивая, чтобы попасть в ногу с ним, Сеня. В некотором отдалении следовали Ремка и парень, сопровождавший до этого происшествия Махана. Он с уважением поглядывал на широкую спину чемпиона.
– С чего он к тебе привязался?
– не оглядываясь, спросил Незабудный у Сени.
– Да ну его! Лезет все. Глупости всякие. Про клад какой-то допытывался.
– Про какой такой клад?
– Незабудный, приостановившись, через плечо глянул назад на Сеню.
– Это еще что за разговор?
– Я сам не знаю, - сказал Сеня. А потом тихонько и виновато добавил:- Дядя Артем, а я с Ремкой боролся.
– Ну?
– Сборол он меня сразу.
– А на прием захватывал, как я тебя учил? Сеня покачал головой.
– Что так?
– Да он никак не захватывается. Здоровый он.
– Плохо я, значит, с тобой отработал. Но ничего, я тебя еще натренирую.
Уже смеркалось. Зажглись огни на эстакадах рудников. С каждой минутой все ярче разгорались красные звезды на копрах шахт. Ремка со своим спутником по-отстали, а Сеня шел за Незабудным, незаметно для него перескакивая от одной ямки, которую на ходу оставлял в земле своей пудовой тростью чемпион, до другой, стараясь каждый раз непременно ступить на этот богатырский след.
Теплый, весенний ветер гнал из близкой степи запахи влажной земли и свежей молодой травы.
Вдруг впереди неслышно шмыгнули по земле какие-то маленькие юркие тени. Они, как катышки пыли, в которые заворачиваются брызги воды, если плеснуть в жару на запорошенный пол, бесшумно ширяли в разные стороны.
– Глянь!
– сказал парень, шедший с Ремкой Штыбом.
– Да это суслики, никак. Они тут, за оврагом, сроду не водились.
– Я уже второй день примечаю, - откликнулся сзади Ремка.
– Дерут из степи. Воду, что ли, почуяли?
Часть II
Вода живая и мертвая
Глава I
Воде навстречу
Ты про что, не пойму?
– Незабудный склонился над Ириной Николаевной и подставил ей свое толстое с огромной мочкой ухо, похожее на калач.
– Вода скоро подойдет, - как можно тише повторила Ирина Николаевна. Подойдет вода, а наша школа к этому событию…
– А это что, секрет?
– спросил Незабудный.
– Почему секрет?
– растерялась она.
– А что же вы тихо так говорите?
– Разве?
– Ирина Николаевна взялась обеими ладонями за загоревшиеся щеки. Ой, глупо как! Это знаете почему?.. Мне все время хочется, когда я с вами говорю, кричать во весь голос. Вы словно на горе где-то возвышаетесь, а я себя чувствую такой ничтожной, маленькой и все время ловлю себя на том, что мне хочется говорить страшно громко. Вот я сдерживаюсь и получается… Глупо, да?
– Ну что вы, - сказал Артем Иванович, - вы барышня заметная, то есть, простите, девушка видная. Молоды только очень. Посмотреть - так прямо девчоночка совсем.
Сеня, которого вожатая попросила, чтобы он проводил ее домой к Артему Ивановичу, возмутился. Для него вожатая была прежде всего учительницей, то есть человеком уже немалого жизненного опыта и непостижимых познаний. Он сам всегда ужасно обижался, если кто-нибудь давал ему на вид меньше лет, чем ему уже было. И он испугался, как бы учительница не обиделась.