Чаша и крест
Шрифт:
Подъехав поближе, женщина что-то сказала, обращаясь к своему спутнику. Оба с изумлением разглядывали меня сверху. Потом мужчина спешился. Средних лет, слегка полноват, красивое аристократическое лицо.
Откуда ни возьмись, явились двое слуг, расстелили поверх грязи кусок холста и лишь после этого помогли даме сойти с лошади. Она грациозно ступила на ткань, и тут до меня вдруг дошло, что импровизированная дорожка, которую предусмотрительно проложили слуги, ведет прямо ко мне. Опершись о руку мужчины, незнакомка двинулась вперед.
— Глазам своим не верю. Неужели это вы? — мелодичным голосом проговорила дама.
Тут я заметила, что лицо ее покрывала сетка едва заметных морщинок, словно на листе тонкого пергамента, который долго пролежал на столе, а в черных волосах, выбивающихся из-под остроконечного испанского капюшона, кое-где виднелись серебряные нити.
— Ведь вы Джоанна Стаффорд? — продолжала она.
— Да, — ответила я. — Но, прошу прощения, сударыня, я вас не знаю.
— Нет-нет! Мы с вами знакомы! — живо возразила дама. — Я Гертруда.
Ее спутник вышел вперед и широко улыбнулся:
— А я ваш кузен, Джоанна. Меня зовут Генри Кортни.
5
Никогда еще отец Уильям Моут не бегал так быстро, как в то утро. Пастор церкви Святой Троицы летел по Хай-стрит как на крыльях. Когда он подбежал к нам, тощие коленки его дрожали от напряжения.
— Господин маркиз, госпожа маркиза! Милорд, миледи, для нас, жителей этого города, огромная честь видеть вас… э-э-э… у нас, — начал было он, низко склонившись перед Генри и Гертрудой Кортни.
Но они не обратили на него никакого внимания, глаза обоих были устремлены только на меня.
— Неужели вы меня не помните? — спросила Гертруда, и губы ее обиженно дрогнули. И неудивительно: бывшая послушница Дартфордского монастыря стоит, вся в грязи, перед маркизой и категорически отказывается ее узнавать. Действительно забавная ситуация. Я едва сдерживала смех.
Генри обнял жену за талию. Вот его имя было мне знакомо. Кортни и Стаффорды приходились друг другу родственниками: во-первых, те и другие являлись прямыми потомками Эдуарда III, а во-вторых, мы еще раз породнились благодаря брачным союзам с представителями семейства Вудвиллов. Сама фамилия Кортни всегда служила символом богатства и власти. Но, насколько мне известно, эта пара никогда не бывала в Стаффордском замке… Тогда откуда же Гертруда знает меня?
Я попристальнее всмотрелась в доброе лицо Генри и вдруг вспомнила:
— Мы познакомились на вашей свадьбе! Да, правильно, я ведь на ней присутствовала! Правда, была тогда совсем еще ребенком!
— Совершенно верно! У вас еще был тогда букет размером чуть ли не больше вас самой! — Смех Гертруды звенел колокольчиком и словно бы отскакивал от тупо таращившихся на нас обывателей Дартфорда. Бурная
— Джоанна, дорогая кузина, объясните же, что тут такое с вами приключилось? — спросил Генри.
Я начала сбивчиво рассказывать про свою затею открыть предприятие по изготовлению гобеленов и про то, как мы с сестрой Беатрисой пытались отнести станок домой.
— Но почему же никто не помог вам? — перебил меня Генри. — Ну, допустим, в строительной конторе не нашлось свободных людей, но почему же горожане не предложили вам свою помощь? Ведь вы же сестра им во Христе.
Я оглядела собравшуюся вокруг нас толпу. Все как один опускали глаза, не смея встретиться со мной взглядом.
— Ну а вы что скажете, святой отец? Может, у вас есть хоть какое-то объяснение? — дрожащим от гнева голосом поинтересовалась Гертруда.
— Сейчас-сейчас, мы кого-нибудь найдем, обязательно найдем, миледи, — заторопился священник, сложив перед собой руки. — Я лично разберусь, почему жители Дартфорда не проявили христианского милосердия к сестре нашей Джоанне.
И тут раздался голос госпожи Брук:
— Но, святой отец, вы же сами всегда говорили нам, что эти женщины из монастыря…
— Помолчите… — зашипел на нее Уильям Моут.
И как раз в эту секунду Артур, которому надоело ждать, дернул меня за руку. Плечо, на которое упал станок, пронзила столь острая боль, что я невольно вскрикнула.
— Вы ранены? — забеспокоился Генри. — Ничего, Джоанна, мы о вас позаботимся. А также непременно установим, кто виновен в сем досадном инциденте, и незамедлительно примем надлежащие меры. Святой отец, проводите нас в церковь. — И он протянул руку в сторону высокой квадратной башни церкви Святой Троицы.
— Нет-нет, только не туда! — воскликнула я жалобно. — Я хочу домой.
— В таком случае мы прямо сейчас доставим вас домой, — мягко произнес Генри. Он повернулся к человеку со строгим, даже несколько угрюмым лицом, одетому в фамильную ливрею Кортни: — А вы, Чарльз, проведите расследование и разберитесь тут с этим делом, выясните все до малейших подробностей.
Гертруда наклонилась к мальчику и погладила его по щеке:
— Неужели это маленький Артур Булмер?
— А откуда вы знаете про Артура? — удивилась я.
Жена Генри доверительно пояснила:
— Все, кто знаком с госпожой, знает про вас и Артура.
«С какой еще госпожой?» — не поняла я, однако не успела задать следующий вопрос, потому что слуги подхватили меня и понесли к дому — так бережно и осторожно, словно в руках у них был не человек из плоти и крови, а хрупкая флорентийская скульптура.
Когда мы добрались до дверей нашего дома, Генри извинился, сказав, что ненадолго оставит нас, поскольку ему очень хочется осмотреть церковь.