Чаша и крест
Шрифт:
И внезапно внутри у меня все похолодело: в ушах зазвучал голос Оробаса, говорившего от имени давно умершей саксонской девушки: «Хочешь осадить быка — поищи медведика».
А потом вдруг в голове всплыло пророчество сестры Элизабет Бартон. С какой стати эти слова непроизвольно вспомнились мне здесь, в шумном и грязном Саутуарке? Не знаю, но я никак не могла избавиться от навязчивой фразы: «Когда ворон в петлю влез — пес соколом вспорхнул с небес!»
Я чувствовала на себе сверлящий взгляд Гертруды Кортни, которую везли в лондонский Тауэр.
— Сестра Джоанна!
Это вернулся брат Эдмунд.
— Что случилось? — спросил он. — У вас такое испуганное лицо.
— Все в порядке, — ответила я. — Просто тут рядом травят собаками медведей. Только и всего.
Он внимательно посмотрел на меня:
— Вы испугались медведей?
Я резко встала:
— Ну что, можно идти через мост?
Брат Эдмунд объяснил, что мост очень узкий, а повозок, запряженных лошадьми, слишком много, поэтому пешеходы должны идти по одному, гуськом. Нам придется ждать своей очереди. На том берегу Темзы мы, скорее всего, окажемся не раньше чем через час.
— Ну вот и хорошо, — пробормотала я; медведи никак не выходили у меня из головы.
— Вот что, сестра Джоанна. — Брат Эдмунд вдруг остановился, сложил руки на груди и нахмурился. — Ну-ка, рассказывайте, что тут с вами без меня стряслось, — сказал он. — И чего это вы так испугались?
Я вновь попыталась уверить своего друга, что все в полном порядке. Но тщетно.
— Расскажите мне правду: если я буду знать, то попробую помочь, — настаивал он.
— Брат, нам нужно как можно скорее перейти Темзу.
Последние ярды до моста мы проделали в напряженном молчании. Мозг мой лихорадочно работал. Я вспомнила, какую неоценимую помощь брат Эдмунд оказал мне в отчаянных поисках венца Этельстана. Он, безусловно, был человеком очень умным и способным. А также, что особенно важно, крайне порядочным и искренне желал мне добра. И я решилась.
Не дойдя до очереди желающих перейти через мост, я остановилась, взяла брата Эдмунда за руку и отвела его в сторонку, где нас никто не мог подслушать, в грязный узенький проход между двумя лавками. Он не сопротивлялся, догадавшись, что я хочу сообщить ему нечто важное.
— Когда мне было семнадцать лет, — начала я, — матушка повезла меня в Кентербери…
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
28
Брат Эдмунд сосредоточенно, не перебивая, выслушал мой рассказ о том, как я дважды услышала пророчества, толкнувшие меня в объятия неизведанного рока. Прервал только один раз, когда я сказала, что сестра Элизабет Бартон в точности повторила слова другой провидицы, Матушки Шиптон из Йоркшира: «Бычок под телочку лег — поп, береги свой лоб».
— Я уже слышал что-то в этом роде, — сказал он. — Продолжайте.
Когда я закончила, брат Эдмунд долго молчал,
— Вы верите в это?
Я глубоко вздохнула:
— Сама много раз задавала себе этот вопрос, обдумывала все: и отречение сестры Элизабет, и объяснения Гертруды, почему та отреклась. И возможность того, что Оробас — шарлатан, а маркиза хорошо ему заплатила за этот спектакль. Все это так терзает меня… Сама не знаю, где правда. Хожу кругами и ничего не понимаю.
Я положила ладонь ему на руку:
— Скажите мне, брат Эдмунд, только честно, что вы сами об этом думаете. Такие пророчества действительно бывают?
— О, что касается пророков, провидцев, колдунов и некромантов, то их полно, и все они заявляют, что знают будущее, — ответил брат Эдмунд. — Но насколько все это правда… кто его знает. Конечно, мошенника распознать легко, он тянет звонкую монету из легковерных людей. Но то, что вы сейчас рассказали… мне кажется… — И тут, к моему изумлению, брат Эдмунд заулыбался. Я-то думала, что мой друг испугается, а он вместо этого — на тебе, развеселился. — Знаете, сестра Джоанна, а по-моему, в этом что-то есть.
Я прямо рот от изумления раскрыла.
— И вы считаете, я действительно должна попытаться что-то сделать?
— Ну да. Я понимаю, почему вам не по себе. Разумеется, все это выглядит очень загадочно, но, с другой стороны… Подумайте сами: если это правда, то кто тогда, если не вы? Вдруг вы и есть та самая?
— Та самая? — тупо переспросила я.
Он схватил меня за обе руки и тряхнул, но не сердито, а в радостном возбуждении:
— Ну да, та самая, кто восстановит монастыри!
Лицо моего друга моментально преобразилось. Оно так и кипело страстью. Говорил мне брат Эдмунд приблизительно следующее. Теперь он уже не доминиканский монах, у него все позади, но в душе так и остался монахом. В этом его призвание. Пускай нас силой заставили расстаться с нашей мечтой. Однако теперь получается, что еще не все потеряно, возврат к прежней жизни возможен. Почему я не принимаю вызов судьбы, отчаянно вопрошал мой друг, не бросаюсь ей навстречу? Ведь пророчество ясно говорит о том, что можно восстановить в Англии монастыри, и я должна с радостью следовать ему.
Подобный напор испугал меня.
— Нет-нет, я не могу. — Я резко отстранилась от брата Эдмунда, больно ударившись спиной о кирпичную стену.
В конце улочки послышался дружный хохот:
— Вот это дело, парень, засади ей прямо у стенки!
Брат Эдмунд сразу сделал шаг назад. Щеки мои вспыхнули.
Продолжая гоготать, незнакомцы пошли прочь.
Я откашлялась и примиряюще сказала:
— Но я ничего не понимаю в этих пророчествах. Мне они представляются полной бессмыслицей. Все эти птицы и звери… Больше похоже на шараду… Почему нельзя было сказать прямо?