Чаша смерти
Шрифт:
— Ну и хрен с тобой. Грамотные все стали! Но это тебе урок: не лезь в чужие дела. Считай сегодняший сон последним предупреждением. Действительно последним! Знай свой уголовный кодекс и не трогай то, что кодексом не рассматривается.
Называемый Магистром отвернулся от Захарова и повелительно махнул рукой. Руки, державшие Юрия, исчезли. Захаров, кипя злостью и желая оставить за собой последнее слово, крикнул в черную спину:
— Ты тоже про Уголовный Кодекс не забывай! А я буду за тобой следить!
Магистр не обернулся. Кладбище, алтарь и горящая пентаграмма, толпа людей в черном — все утратило глубину и яркость, превратилось в
Захаров пошевелился, поморгал и сообразил, что дерево это изображено на гобеленовой декоративной подушке. Кладбище и козломордый тип остались в нереальности сновидения. И Лизочка Савина со шприцем…
А вот Савина все-таки осталась в этой реальности. Рука здорово болела. Захаров осторожно потрогал правый бицепс, помял. Чуть не свернул шею, но все же поглядел на больное место. Красная точка, похожая на след укола. Слишком похожая… Может, пока он спал, кто-то зашел и сделал этот укол? Но тогда он бы обязательно проснулся!
Захаров на всякий случай поднялся и прошел в прихожую. Нет, дверь заперта на ключ и цепочку. Вряд ли кто-нибудь приходил.
Ну не фига себе!
Впрочем, он о чем-то таком читал. Или фильм смотрел… Якобы гипнотизер может сказать подопытному, что руки того касается раскаленное железо, и на указанном месте вскакивает вполне натуральный волдырь.
Захаров в такие штуки никогда особенно не верил. Скорее всего, он просто во сне чем-то укололся. Иголка какая на диване завалялась, или там булавка. Юрий осмотрел постель и нашел под подушкой сломанный Ванькин значок. Повертел и бросил в стоящую на подоконнике расписанную под хохлому миску, в которую они со Светкой складывали всяческую нужную мелочевку типа деталек Ванькиного конструктора «Лего», винтиков, гаечек и оторвавшихся пуговиц. Теперь и значок поселился там. Скорее всего, на долгие годы. Может быть, когда-нибудь Юрины внуки присоединят его к своей коллекции древностей. Эта мысль неприятно напомнила о погибшем антикваре. Ну их, эти коллекции. Не нужно разрешать детям всякий хлам копить.
Все правильно. Укололся значком, вот рука и болит.
Захаров на всякий случай, снова чуть не свернув шею, намазал больное место йодом, а то сколько этот значок валялся, и где, грязный, небось, заражения только не хватало. Поправил покрывало и декоративные подушки на диване, бесцельно побродил по квартире. Потом включил телевизор и, пощелкав дистанционным пультом, разыскал новости. Послушал последние известия о планах правительства, чем бы еще осчастливить уцелевший до сего дня народ. Прогноз погоды тоже не порадовал: жара спадать не собиралась. На этом канале внизу экрана мигали циферки точного времени. Юрий завел часы и перевел стрелки. Выяснилось, что проснулся он по привычке вовремя. Как раз успеет ополоснуться, позавтракать и доехать до работы.
Вода опять текла тоненькой коричневой струйкой, время от времени сбиваясь на частую капель. Юрий кое-как облился из кувшина. Когда только наполнил?! Вчера, что ли? Наверное, вчера, как пришел. На автомате наполнил.
В чайнике вода тоже еще оставалась, и Захаров попил чаю с завалявшимися окаменевшими баранками. Чай пил перед телевизором, нагло пользуясь отсутствием Светки. Та педантично заставляла принимать пищу исключительно на кухне, дабы домочадцы, поросята эдакие, не крошили еду на новый палас. Юрий, догрызая последнюю баранку, покосился на серенький
По дороге к автобусу Захаров подумал, что надо запереть бокал в сейф в кабинете. Не забыть только категорически запретить Женьке трогать пакет. Но что ему сказать? Не про сон же сегодняшний?! На смех ведь поднимет и нарочно, из принципа цапнет бокал и, чего доброго, утащит к себе домой. Или в пепельницу превратит. Оно, конечно, чепуха это все, но все же… Надо поосторожней. Дело так и не раскрыто, хоть и сдали его в архив якобы за отсутствием состава преступления. И версий других пока нет.
С разнообразными версиями у Захарова всегда были проблемы. Не получалось у него выдумать сразу десяток, а потом отбрасывать неудачные по мере осуществления следственных действий. Нет, он упирался в одну и долбил ее, пока не доходил до абсурда. После этого неудачную идею отбрасывал и тяжело, мучительно сочинял новую. Понятное дело, это неважно сказывалось на раскрываемости. Вот и сейчас, уже, кажется, совершенно понятно, что пора выдвигать другую идею, так нет же… И Женька, зараза, вместо того, чтобы помочь с новой версией, уперся: «Дела закрыты, дела закрыты».
Установление естественности смертей еще не говорило, что преступлений не было. Следственных ошибок Захаров навидался вдоволь. А не найденные сразу преступники начинают воображать, что милиции до них не дотянуться, и от безнаказанности еще пуще борзеют.
Захаров резко остановился. Дорогу ему преградила черная фигура с козьей мордой вместо головы. Глаза сверкнули багровым огнем. Козья морда пророкотала глухим голосом:
— Не лезь в чужие дела, добром предупреждаю! Сколько можно говорить?!
Захаров оторопело огляделся вокруг. Многочисленные прохожие на зловещую фигуру никакого внимания не обратили. Шли себе мимо. Лишь какой-то потный, замученный дядька, пройдя насквозь Козломордого, раздраженно пихнул Юрия в плечо и проворчал что-то насчет с самого утра обдолбанных, на ходу спящих граждан, которые, блин, вконец достали, и вообще, блин, куда только милиция смотрит?!.
Черная фигура колыхнулась, но не исчезла. Сон наяву продолжался. Мрачный голос повторил:
— Не лезь в мои дела! Второй раз ты так легко не отделаешься. Про Ваньку со Светкой подумай! Хочешь, они сегодня домой приедут? А пакет ты ведь в прихожей забыл, на тумбочке! Думаешь, это просто так, случайно? А ну как Ванька прямо сейчас пакетик разворачивает?! Пакетик-то красивый, с бантиками!
Захаров заледенел и, не глядя больше на черную образину, развернулся и бросился назад, спотыкаясь и расталкивая прохожих. Его преследовал потусторонний хохот.
Чем черт не шутит, действительно… Когда там первый поезд из Владимира? Нет, не могут они первым поездом приехать! Светка поспать любит, не станет она к первому поезду бежать! Да к поезду еще доехать надо! Если только с мамочкой поссорилась?! Да нет, не с утра же они разругались… Нет, что за чепуха!
Юрий, задыхаясь, взбежал на пятый этаж и трясущимися руками не сразу попал ключом в замочную скважину. Дома, естественно, никого не было. Красочный пакет лежал на тумбочке в прихожей, как и говорил козломордый магистр. Последний бантик оторвался и украшал теперь грязноватый линолеум возле входной двери.