Чаша смерти
Шрифт:
Но, с другой стороны, если информация сама идет в руки… В душе Юрия снова вспыхнула надежда прищучить все-таки зарвавшихся преступников.
Дама в бигудях запахнула поплотнее ярко-красный в зеленых розах синтетический халат и пригласила следователя в самую большую комнату хрущевской трехкомнатной «распашонки», разгороженной по совету популярной телепередачи «Квартирный вопрос» на гостиную и кабинет. Гостиная в результате получилась такая крошечная, что в ней помещались лишь два кресла и малюсенький журнальный столик, заваленный красочными изданиями в глянцевых обложках.
Пока Захаров пробирался к предложенному креслу, половина стопки журналов сползла и веером рассыпалась по полу. Юрий смутился и полез подбирать. Дама заохала, выхватила у него собранную пачку, сунула, не глядя, в общую кучу, и в результате рассыпала весь бумажный Монблан, столкнулась лбом с Захаровым, покраснела и попросту задвинула все под кресла и столик ногой. Халат из скользкой синтетики широко распахнулся. Дама раскраснелась еще сильнее, и, лихорадочно поправляя одежду, слегка подтолкнула Захарова к креслу.
— Оставьте, оставьте, я потом все подберу. Усаживайтесь! Чай, Кофе?
Юрий, про себя одобрив формы дамы, попросил кофе. Кофе немедленно появилось, и даже вместе с печеньем. Дама, за какие-то пару минут успевшая избавиться от бигудей, уложить волосы, подкраситься и переодеться в облегающее блестящее платье, поставила поднос в неустойчивом равновесии на стопку журналов и уселась во второе кресло, при этом тесно прижавшись коленями к ноге Захарова.
Захаров попытался сесть так, чтобы не касаться хозяйки, но та, подавая чашку, придвинулась ближе. Тогда Захаров достал милицейское удостоверение. Дама казалась разочарованной, но не слишком.
— А я думала, вы друг Ержиных, — потянула она.
Захаров неопределенно хмыкнул. Дама кокетливо поправила волосы. Ее подведенные глазки жадно заблестели.
— А почему Ержиными заинтересовалась милиция? Они что, нарушали правила торговли? Или налоги не платили?
— Да нет, — махнул рукой Захаров. — Никаких претензий к их бизнесу нет. Они свидетелями проходили по одному делу.
Хозяйка квартиры придвинулась еще ближе к Юрию и воскликнула, всплеснув округлыми ручками в кольцах и браслетах и потрясая массивными золотыми серьгами.
— Вот-вот! Я так и сказала нашему участковому, что никакой это не несчастный случай! Что, Юля, дура, что ли, газ не закрывать? Это бандиты их убрали, чтобы те против них в суде не свидетельствовали!
— Газ? — переспросил Захаров.
— Ну да, конечно, у них вся семья газом отравилась. Разве вы не знаете? Из милиции приходил наш участковый, мы ему все рассказали. А может, вы не из милиции?!
Пришлось в который раз показывать удостоверение и клясться самым дорогим, что он, Захаров, таки из милиции. Дама при всем своем боевом виде и раскрасе оказалась
— Рассказывайте все!
Дама слегка поломалась и начала откровенничать, не забывая всплескивать руками, хлопать глазками и то и дело поправлять прическу.
Как и предполагал Захаров, бандиты, коварно отравившие семью Ержиных газом, скорее всего, явились из мира грез и фантазий кокетливой соседки. А о хорошей, и, главное, в определенном направлении развитой фантазии, говорили книжные полочки на стенах гостиной, заставленные разноцветными томиками Дарьи Донцовой, Татьяны Поляковой и других писателей-детективщиков.
Дама, проследив взгляд Захарова, энергично закивала.
— Да, да, я обожаю криминалистику! Если бы не семья, дети, хозяйство, из меня получился бы отличный частный детектив! Но ради близких так часто приходится приносить в жертву свои таланты и мечты!
Дама томно вздохнула и закатила глаза.
— Так о чем я говорила? Ах, да! Верите ли, я почти всегда, только начав читать детектив, угадываю, кто убийца!
Захаров покивал и подумал, что дама заслуживает искреннего сочувствия. Грустно, наверное, отвалив сотню непосильным трудом заработанных рублей за книжицу в яркой обложке, с первых страниц знать, кто преступник!
Обольстительница хитро улыбнулась и жестом, достойным Дэвида Копперфильда вытащила откуда-то увесистую связку ключей с брелоком — пластмассовым розовым слоником.
— Я не призналась участковому, что Юля хранила у меня на всякий случай запасной комплект ключей. Он такой… Такой недоброжелательный! Конечно, я понимаю, что люди вашей профессии постоянно сталкиваются с изнанкой общества, но нельзя же экстаполировать свой отрицательный опыт на всех людей!
Захаров подумал и спросил:
— Что значит «экстраполировать»? Это что, патологоанатомический термин?
Дама захихикала и, не ответив на вопрос, продолжила:
— Когда я рассказала ему о последнем романе Луганцевой и о том, что я сразу угадала, что дело вовсе не в той девице, он так грубо меня прервал!
Захаров кашлянул и вступился за коллегу:
— Вы просто обязаны извинить его! У каждого из нас так много нагрузки, что просто невозможно отвлекаться еще на какие-то другие преступления! Особенно если они совершены не в нашем районе! Это дело должно распутывать местное отделение милиции.
— Да, да, конечно, я все понимаю, я давно уже его простила! Но все равно мне кажется, что наш участковый наверняка пропустил самые важные улики! А вы такой милый! И такой умный! Я это сразу поняла по вашему лицу! Вам надо осмотреть место преступления еще раз. Вы непременно найдете убийц!
Захаров открыл было рот, чтобы прочитать даме лекцию по основам процессуального кодекса, но передумал и вместо длинной обличительной речи произнес:
— Конечно, вы правы! — уцепил ключи со слоником и устремился к дверям, бросив даме на ходу: — Пойдемте, будете понятой!