Часослов
Шрифт:
где ей упасть во прах.
....Как в тех
монахах - смерть глазеет из прорех;
ушли, вернулись, напугали всех,
кто впрямь боится их, друг с другом схожих,
их двое, десять, сотни? без помех
сухих, знакомых, вялых, желтых рук
вблизи мы видим мертвенный развод
вот, вот:
пустой рукав и никого вокруг.
x x x
Как быть, когда умру я, Боже?
Кувшин Твой (я разбит - и что же?)
Твое вино (прокисло
Я смысл и дух Твой, всюду вхожий,
как будешь без меня, Господь?
Один, отрезанный ломоть,
бездомный снова, как вначале.
Ведь я - ремни твоих сандалий
спаду с Тебя, теряя плоть.
Лишишься Ты святейших риз.
Твой взгляд, ложившийся когда-то,
устав, мне на щеку - крылатый
за мной помчится, но к закату
заполыхает мир по скату
и взгляд на камни рухнет, вниз.
Как быть, Господь? Мне страшно, Святый!
x x x
Сквозь сон - х_Р_устящей сажи - шепот,
ты - г_Р_усть, нет, б_Р_ось, ты Русь печей.
Не знанье, не веков ручей,
Ты - _непонятный_, темный опыт,
Из ночи в ночь - в ночи ночей.
Ты - тот молящийся несмелый,
кто всем вещам дал смысл и вес.
Ты - звук псалма, Ты нотой целой
звенишь, подхваченный капеллой,
повторенный в басах небес.
Ты сам себе как темный лес:
Ведь Ты не из столпов высоких
над сонмом царственных свечей.
И не из дам прекраснооких.
Мужик заросший - ты исток их,
из ночи в ночь - в ночи ночей.
x x x
_Юному брату_:
Вчера, дитя, ты хаосом убит:
боясь, что жар растратится незряче
на радость духу?
– нет, мой друг горячий,
на чувственность... ведь ты из чувства сшит,
жених - в душе, что вожделеет стыд.
Страсть мучит, виды на тебя имея,
и плечи голые в уме встают.
В видениях, на лике что лился,
горит румянец внешних смут.
И змейки чувств, свиваясь в кольца, тлея,
от звуков огненных немея,
удара сердца, словно бубна, ждут.
И вдруг - один ты, жалкий и убогий,
и руки опускаются, а ноги
не слушаются: чуда нет в любви...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но как в предместье темном слух о Боге,
вдруг пронесется жар в твоей крови.
x x x
_Юному брату_:
Тогда молись, как учит тот, кто сам
из хаоса вернулся чувств, и там,
где были в церкви образы святые,
мозаики дополнил золотые
прекрасным образом, и меч в персты ей
вложил, Воительнице, в помощь нам.
Молись хоть так:
"Ты - смысл глубинный мой,
тебя, поверь, я не разочарую,
в своей крови я вихрь и ветер чую,
но знаю - создан из тоски немой.
Так разыгралась надо мной гроза.
Так жизнь строга в тени ее невзгод.
Впервые я гляжу в твои глаза,
ты - чувств восход.
Ты - Дева, ты - чиста.
Была и та, что, трепетней листа,
меня влекла в осеннем одеянье.
Но и с чужбин ты говоришь, Молчанье.
И неспроста
во все глаза гляжу на холм - в сиянье".
x x x
Я славлю Господа молчаньем.
Немые гимны я вздымал
в час откровенный - незвучаньем:
велик в очах Твоих, и - мал.
Ты отличишь меня в темнотах
от тех, что не встают с колен:
форм, сбившихся в стада, и вот их
пасу под вечер на высотах,
язычников, бегущих в тлен.
За ними я слежу, томлюсь,
и слышу, как мосты запели,
и в их топтаниях без цели
залог, что я еще вернусь.
x x x
Как мне вместить Твой час, чреватый
пространством?
– этот час, когда Ты
весь отдавался голосам.
_Ничто_ - как гвозди в язвах, Святый.
Творение Тебе - бальзам.
Теперь _Ничто_ врачует нас.
Нас выпили былые лета,
избавив от горячки, - это
_м_ы_ в шатком обмороке света
пульс бездны чувствуем подчас.
_Ничто_ - под нами. Ничего.
Лежим, заткнув собою щели.
А Ты растешь без всякой цели
в тени от Лика Своего.
x x x
Все те, кто простирает длани,
минуя время - нищий град,
все, кто их тянет к тихой рани,
в неизреченной глухомани,
вдали дорог, в виду утрат,
Податель будничных деяний,
Тебя, благовествуя, зрят:
"Есть лишь молитва как основа,
свята творящая рука;
не сотворим себе иного,
чем вымолим, что серп, что слово
смиренье набожное снова
распустится из черенка.
Как многолико время в раме
веков шумящих. На века
творили вечность мы веками;
наш Бог - земля, Он всюду с нами,
рубаха, борода, строка.
Мы - жилы в камне, камни в храме,
твердыня Господа крепка".
x x x
Нам имя - свет, и каждый блик
как пробела в огне.
Что мне сказать?
– главой поник,
я увидал, пускай на миг,
Твой темный Лик - (что нас воздвиг)
как в мире вес его велик,
как темен он во мне.
Из времени сформировав,