Часовой механизм любви
Шрифт:
– Вы с ним давно знакомы?
– Года четыре в вирте, и два года в реале. Лунатик живет и работает в Интернете. В обычной жизни его никогда никто не нанимал на службу, даже на самую крохотную зарплату – его внешний вид и неприятие дресс-кода сводят на нет любые попытки официально трудоустроиться. Но ему это теперь и не надо, его слава бежит впереди него, а идиоты, отказавшие ему когда-то в работе, пусть локти кусают. Лунатик свой кусок хлеба с маслом зарабатывает и так.
– И, похоже, неплохо зарабатывает! – Инна засмеялась. – Но выглядит он, конечно, ужасно. Я понимаю, почему у него не было трудовой книжки – никто в здравом уме не наймет его на работу, это уж точно.
– Зато через Интернет нанимают, и очень охотно. То, что делает Витковская с финансами – это же делает Лунатик с компьютерными системами. Безопасность, программирование и много чего еще он умеет. Нанимают его люди самые разные, и только для удаленной работы. В офисе Лунатик смотрится странно,
– Право обычая.
– Ну, да. Свод неписаных законов. – Егор понимал, что злится, но что делать, если эта тема его злит? – Нас усредняют этим, приводят к общему знаменателю – и мы усредняемся. С одной стороны, это необходимо, чтобы мы могли взаимодействовать между собой, но когда эти неписаные законы вторгаются в личное пространство человека, это не дело – они и там регламентируют нашу жизнь. Кому-то на это наплевать. А кто-то начинает скрывать свою сущность под маской, чтобы не вступать в антагонизм с большинством, и эта маска со временем прирастает, оторвать ее можно только с кровью. А кто-то сопротивляется – вот как Лунатик, например. Он вообще не считает, что должен меняться. И мир начинает прогибаться под него, понимаешь? Да, таких, как он, называют фриками, смеются над ними – до тех пор, пока не появляется такой Лунатик и движением пальца не переворачивает твою жизнь вверх тормашками, и ты начинаешь видеть то, что он умеет, и умеет лучше всех, а не то, как он выглядит. На форуме настоящая сущность человека видна как на ладони, там люди не отвлекаются на внешний вид. Сначала узнаешь человека, а потом, если что, можно встретиться, но тогда уже не принципиально, кто как выглядит.
– Да ладно. – Инна снова потянулась, забросив руки за голову. – Это вирт, выдумать можно что угодно, как ты проверишь?
– На самом деле анонимность в Интернете – это миф, найти можно любого. Был у нас один персонаж, строил из себя латифундиста и солдата удачи в одном флаконе, миллионами ворочал и вершил судьбы. Ну а Лунатик копнул – что для него базы взломать, детские игры. И оказалось, что все эти разговоры – так, чтобы девок кадрить, живет себе мужик в какой-то деревне, неглупый, неплохо образованный – но неудачник по жизни, батрачит на кого-то, одна отдушина – хвост в Интернете распустить, рассказывая небылицы. Узнать можно все, если захотеть, но это в большинстве случаев не требуется. Форум – это не соцсеть, это сообщество, и когда человек достаточно долго тусит под одним и тем же ником, его настоящее нутро выползет очень быстро. Мы же там обсуждаем разное, а мнение – это отражение личности.
– Не знаю… просто не понимаю. Сидеть в Интернете, писать, спорить, всерьез к этому относиться… глупость какая-то.
– Это дело такое… Форум – он не всех принимает, и не каждый захочет стать его частью. У меня так вышло, и я ни разу не пожалел об этом. Я встретил там людей – хороших, настоящих, а если бы не форум, я бы никогда не пересекся с ними, понимаешь? Вот где я мог пересечься с Лунатиком? Нигде. Но одно у нас общее: мы все в какой-то степени – отщепенцы. Одинокие души, тянущиеся друг к другу, завязанные на этом общении. У многих семьи, дети, работа, а вот, поди ж ты, – когда есть свободная минутка, так сразу туда, на форум. Мы выбрали друг друга – Стая стала тем, чем стала, потому что объединились люди не ситуативно – ну, как бывает, знаешь, живут рядом и дружат вроде бы. Мы объединились по принципу общности взглядов и отношения к жизни. Эта связь гораздо более прочная, чем ситуативная «дружба». В общем, сложно это объяснить человеку со стороны.
Егор и не пытался. Ему некому было это объяснять, он лишь радовался, что форум – только его, и мать туда не доберется. И теперь он пытается объяснить это женщине, с которой хочет построить отношения, но слов не находит.
– Ладно, Егор, проехали. – Инна поднялась. – Пойду спать, завтра на работу, а я не люблю клевать носом. Парнишка этот забавный, очень умный. Своеобразный, конечно. Могу себе представить, какой фурор он произвел в нашем гадюшнике.
– Рубахина ко мне приходила по его поводу.
Егор вспомнил свое ощущение, когда он понял, что его больше не напрягают неприятные разговоры, он не избегает конфликтной ситуации, не прячется, а Рубахина была уверена, что сейчас наедет на него, и он примется оправдываться.
– Судя по отчету твоего аналитика, Рубахиной сейчас очень несладко приходится. – Инна потянулась за халатом. – Ты сказал ей, что отчет пришел?
– Нет. Я никому, кроме вас, не говорил пока.
– И Маслову?
– Завтра скажу, Ин. Ты понимаешь, что-то здесь не так. Есть кто-то еще, кроме этих баб и Бирюкова. Не спорю, организовано все разумно. Я знаю, как это сделали:
– Выясним рано или поздно. – Инна поднялась и завязала пояс халата. – Одна голова – хорошо, а четыре – Змей Горыныч. Разберемся. Но Маслову сказать придется.
– Это я и сам знаю. Завтра с ним поговорю.
– Только неофициально. – Инна снова села на кровать и задумчиво посмотрела на Егора. – У вас сохранились дружеские отношения?
– Думаю, да. По крайней мере, пока я не стал здесь работать, они были. Пусть не дружеские, но приятельские. Это как раз случай ситуативной дружбы – мы с ним одного возраста, жили в одном подъезде, учились в одном классе, потом пересеклись в одном институте, но на разных специальностях. Что-то нас объединяет, конечно – общие воспоминания… У него мама – удивительная женщина! Ты даже не представляешь, как я ему завидовал в детстве!
– Она была ему просто мама, да?
– Именно. – Егор вздохнул. – Любила его, и это было очень заметно в том, как она смотрела на него, как говорила с ним, и даже когда сердилась – все равно любила. Готовила ему всякие вкусности, водила его всюду, вообще любила с ним время проводить, и он любил быть с ней, совсем не стеснялся ходить вместе в кино, например. А у нас дома было как в морге.
– Странно это…
– Странно. Мне кажется, я родителям мешал просто своим присутствием. У Сереги и тети Вали была одна комнатка, и то мы там кавардак устраивали, котенка притащили, тетя Валя повздыхала и позволила оставить. Он был как бы наш общий, но больше, конечно, Серегин – потому что жил в его доме, и я очень хотел, чтобы Серегин дом был и моим тоже, а тетя Валя – моей мамой. Хотя я все понимал. У меня была своя комната, отдельная – но мне не разрешали никого приводить, о котенке или щенке речи не шло вообще, куда там! Это при гостях родители меня Егоркой называли и по голове гладили, а когда гости уходили… В общем, сколько себя помню, я всегда боялся – дома вздрагивал от каждого звука, ходил по квартире, если в туалет, то почти на цыпочках, и только если отца или матери в гостиной не было. А уж на кухню, в холодильник заглянуть – ты что! Позовут, поставят тарелку с едой, ешь. Серега свою мать то одно, то другое приготовить просил, и она готовила, а я даже вкуса еды не помню, что у нас дома подавалось не помню, хоть убей.
– И не надо. – Инна погладила его щеку. – Перестань это вспоминать, Егор. Ты взрослый мужик, у тебя своя жизнь. Ты построил ее сам, стал специалистом в своем деле. А еще ты очень неплохо трахаешься. Так что забей и ложись-ка спать, господин директор. Завтра день не легче сегодняшнего, голова должна соображать.
– Ин…
– Что, малыш?
– Как ты это… поняла, что надо идти на лестницу?
– Не знаю. – Она снова прилегла рядом с ним, и он обнял ее. – У меня бывает иногда такое чувство… не могу объяснить, никогда не могла подобрать слов, чтобы описать… ощущение, что вот этого делать не надо. Не просто – не надо, а НЕ НАДО!!! И все, я слушаюсь, и оказывается, правильно слушаюсь. Интуиция? Вряд ли для интуиции все-таки нужны хоть какие-то факты, а тут на ровном месте совершенно. Вот стояли мы сегодня у лифта, он поднимался, я думала, что пора домой, там Патрик и вообще, а потом в какой-то момент появилось это ощущение. И я поняла, что нам лучше не садиться в лифт, а надо спуститься по лестнице. Никакой угрозы, ничего – просто наитие. Где оно было, это наитие, когда мои на море собирались… Но сегодня, видишь, сработало. Все, Егор, я спать, ночь уже совсем.