Часовой механизм
Шрифт:
— Связалась на свою голову.
Девушка присела на корточки и погладила Егора по голове:
— Успокойся, успокойся, Горочка. Расскажи мне все по порядку.
— Я подложил мину под «Фольксваген», а не под джип. А на нем мама уехала. Она никогда никуда вечером не ездит. Я думал, что в «Фольксвагене» отец поедет. Нажал кнопку, а твоя мина не сработала. И вдруг отчим возвращается домой — живой и здоровый. Я сорвался и поехал следом. А там уже все сгорело.
— Теперь понятно. Ничего, твой папашка теперь за всех ответит.
— Плевать мне на него. Это я свою мать убил. Во всем сознаюсь, пусть меня расстреляют.
— Тебя
— Я сам повешусь.
— Хочешь доставить удовольствие отчиму? А как же я? А как же наш ребенок? Хочешь нас бросить на произвол судьбы? Или думал, что твоей мамочке одного кровопийцы мало, хотел еще двоих ей на шею повесить?
— Не смей так говорить о моей матери!
— Как — так? Ничего плохого я не сказала. Не могу тебе посочувствовать. Моя мамочка умерла, когда мне и четырех лет не исполнилось. Не помню даже, как она выглядела. Будем жить без мам. Когда есть своя семья, дети, то родители отходят на второй план. Понимаю, тяжело, но надо оставаться мужчиной.
— Как мы теперь сможем жить, если ты сделала мину, а я ею взорвал свою мать?
— Сознаешь, значит, что мы одной веревочкой связаны? Можешь вернуться под крылышко к отчиму. Он тебя не выдаст. Депутат не сможет сознаться, что его сын, пусть и приемный, которого он воспитывал десять лет, умышленно совершил террористический акт, в котором погибла жена депутата. Он и без того по проволоке над пропастью гуляет. В Думе такого не потерпят — не захотят иметь в своей семье урода и лишат его депутатской неприкосновенности.
— О чем ты говоришь, Алена? Плевать мне на отчима!
— И на меня тоже?
Егор промолчал.
Алена поняла, что парень опасен и сейчас его нельзя выпускать из рук. Он может рассказать все Ярыгину, а тот — майору Требухину, и цепочка до тянется до прокуратуры. Хотя понятно, что такую историю лучше не афишировать.
— Вставай, Егор Идем. Здесь оставаться нельзя.
— Куда идти? Мне некуда идти.
— Я тебя спрячу до утра. Мне нужно придумать для тебя алиби. Со вчерашнего дня ты дома не был. Что произошло, не знаешь. Никого не видел.
Девушка заставила его встать и потащила за собой. Мальчишка обмяк и не сопротивлялся. Острота чувств сменилась депрессией, боль притупилась.
Хрустнула ветка, потом вторая.
Журавлев перевернулся на живот и приподнялся. В нескольких шагах от него кто-то находился. Он затаил дыхание.
Лунный диск на мгновение загородил чей-то силуэт. Потом следующий. Их было двое: девушка и парень. Они прошли мимо, ничего не заметив.
«Надо сесть им на хвост, — решил Журавлев. — Эти двое выведут меня из западни. Важно держать дистанцию, и ребята сыграют роль буфера, предупреждающего об опасности».
Он встал на ноги и, пригнувшись, пошел следом, прислушиваясь к каждому шороху.
Глава II
СТРЕЛКИ НАЗАД
Санкт-Петербург
11 мая 2002 года. Полдень
На даче одного из крупных городских чиновников собрались близкие ему люди. Если быть точным, то для Льва Леонидовича Неймана таковых в природе не существовало. Имелись отдельные ячейки или компактные группы людей, которым мог в разной степени доверять. Впрочем, слово «доверие» в лексиконе Неймана отсутствовало. Ему больше импонировало определение «надежность».
Трое мужчин и одна женщина устроились в саду под цветущими яблонями в плетеных креслах. Проводить совещание под открытым небом безопаснее. Лев Леонидович был человек мнительный. Ему повсюду мерещились микрофоны и подслушивающие устройства. Так оно или нет, но береженого Бог бережет. Особенно если речь заходит чуть ли не о подрыве экономики государства.
Лев Леонидович, как человек внимательный, хорошо информированный, с большими связями, всегда детально вникал в суть проблемы, умел взвешивать обстановку и делать точные выводы. Он никогда не говорил о том, чего не знает, предпочитая помалкивать, но если уж брал слово, то, будьте уверены, Нейман знал, о чем говорит. Хорошая черта в сегодняшние дни, когда народ устал от словоблудия политиков и некомпетентной болтовни бюрократов.
Итак, Лев Леонидович собрал нужных людей, чтобы поставить перед ними задачу. Надо было понимать, что речь шла о деле, хорошо ему знакомом и изученном со всех сторон. На плетеный стол, покрытый цветной салфеткой, упали две стандартные пачки писчей бумаги, упакованные в обычную скромную обертку.
Четверо гостей с некоторым любопытством приподняли головы. Каждый из присутствующих догадывался, что речь пойдет вовсе не о бумаге. Шеф любил начинать свои экскурсы издалека, с примерами, отклонениями, сравнениями, как принято учить первоклашек. Но зато в конце долгой, подчас изнурительной речи, обычно ни у кого уже не возникало вопросов. И хотя его окружали высокопрофессиональные мастера своего дела, Нейман и теперь начал с азбуки.
— Уважаемая Ирина Сергеевна, возьмите одну из пачек, рассмотрите ее и выскажитесь на сей счет.
Элегантная женщина лет тридцати, с яркой выразительной внешностью, приподнялась, взяла одну пачку и, усевшись на место, повертела ее в руках.
— ООО «Новатор». Промлесхоз. Нижний Новгород. Бумажный комбинат номер один. Писчая бумага формат А4, высший сорт. Пригодна для применения в множительной технике.
Она немного подумала, пожала плечами и положила пачку на место.
— Я вас очень хорошо понимаю, господа. Выходные данные ни о чем не говорят. Да и кого сегодня может интересовать бумага. Наш регион закупает писчую бумагу у финнов. Но этот комбинат нас интересует очень давно. Все вы знаете, что у меня есть собственная следственная бригада, сколоченная из лучших профессионалов в области сыска…
Эту деталь можно было и опустить. Нейман действительно нанимал к себе на службу только лучших из лучших. Пример тому — присутствующие на этом совещании люди, знающие себе цену. Зарплату Нейман платил исправно и не жалел денег. Хорошие профессионалы, умеющие работать, они должны получать много, быть сытыми, одетыми и ни в чем не нуждаться, тогда и работать будут с полной отдачей. К тому же каждый имел свой банковский счет, на который поступали проценты от сделок, совершаемых хозяином. Если, конечно, вы принимали какое-то участие в подготовке этих сделок. А здесь уже крутились совсем другие деньги, несоизмеримые с зарплатой. В крупных операциях участвовало, как правило, несколько независимых друг от друга групп. Не всегда они соприкасались друг с другом и даже были знакомы. Каждое звено отрабатывало свой узел и отходило в сторону, уступая место следующему звену.