Частное право. Преодолевая испытания. К 60-летию Б. М. Гонгало

Коллектив авторов

В качестве примера таких обязательств можно указать на обязательства по оказанию личных услуг (поручение, агентирование, комиссия); обязательства по выдаче кредита (например, обязательство банка по кредитному договору выдать кредит клиенту, обязательство финансового агента предоставить финансирование до перехода к нему встречного предоставления). В этих обязательствах личность кредитора определяет само решение о вступлении другой стороны в обязательство.

Еще один пример такого обязательства: договор о совместной деятельности [32] .

32

См. п. 4 Обзора практики разрешения арбитражными судами споров, связанных с договорами на участие в строительстве:

Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 25 июля 2000 г. № 56 // Вестник ВАС РФ. 2000. № 9.

Положение о влиянии личности должника на уступку не распространяется на денежные обязательства, что следует из сопоставления данной нормы с положением п. 3 ст. 388.

Требования о возврате займа (кредита), об оплате товаров, работ и услуг и т. д. не относятся к числу высокоперсонифицированных, поскольку должнику по такому обязательству безразлично, кому осуществлять платеж. О. С. Иоффе указывал, что должнику решительно все равно, кому производить исполнение – старому или новому кредитору, а если в связи с цессией это потребует дополнительных расходов, то они целиком будут отнесены на счет кредитора. Кроме того, должник сохраняет против нового кредитора все возражения, которые он мог бы противопоставить старому кредитору [33] .

33

См.: Иоффе О.С. Обязательственное право. М., 1975. С. 79.

Вторым случаем установления условия непосредственно нормами гл. 24 ГК РФ является п. 4 ст. 388: право на получение неденежного исполнения не может быть уступлено без согласия должника, если уступка делает исполнение его обязательства значительно более обременительным для него.

Данное положение включено в большей степени для контраста с нормами, либерализующими передачу прав по денежным обязательствам, и само по себе может породить практические затруднения при ее применении, особенно при попытке развести случаи, когда существенное значение имеет личность кредитора, и случаи, когда исполнение неденежного обязательства при уступке становится более обременительным для должника. Правда, и в том и в другом случае условием действительности уступки будет наличие согласия должника.

К порядку получения согласия должника применимы положения ст. 157.1 ГК РФ. Согласие может быть как последующим, так и предварительным.

В п. 55 Постановления Пленума ВС РФ [34] разъяснено, что согласие третьего лица (а должник в отношении сделки уступки права требования между цедентом и цессионарием является третьим лицом) на совершение сделки может быть выражено любым способом, за исключением случаев, когда установлена конкретная форма согласия (например, п. 3 ст. 35 СК РФ). Согласие органа публично-правового образования должно быть выражено в письменной форме (в виде ненормативного правового акта, письма и т. п.). При этом согласие третьего лица может быть адресовано любому из контрагентов сделки.

34

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».

Наиболее важным является вопрос о последствиях несоблюдения условий уступки, предусмотренных законом.

Так, в случаях, когда закон запрещает уступку вне связи с получением согласия должника или третьего лица (см. пример с договором на долевое участие в строительстве: уступка только при полной уплате цены либо одновременно с переводом долга), подлежат применению общие положения о недействительности сделки, нарушающей требования закона или иного правового акта (ст. 168 ГК).

При этом, поскольку для сделок уступки законные ограничения – в рассматриваемом нами выше примере с договором на долевое участие в строительстве – направлены на защиту в том числе интересов третьих лиц (а именно должника-застройщика, который может столкнуться с серьезными трудностями при исполнении договора при переходе права другому лицу в случае неисполнения первоначальным кредитором встречной обязанности), такие сделки подпадают

под действие п. 2 ст. 168 ГК – их следует рассматривать как ничтожные. Иного закон для таких сделок не предусматривает. Следовательно, в этих случаях право требования к цессионарию не переходит.

В других случаях вопрос о том, будут ли сделки уступки, совершенные в обход законного запрета, ничтожными или оспоримыми, в каждом конкретном случае следует обсуждать с учетом целей запрета.

В тех случаях, когда закон в качестве условия действительности уступки требует согласия должника (п. 2, абз. 1 п. 4 ст. 388 ГК) – который, как уже отмечалось, для сделки уступки является третьим лицом, – должны применяться положения ст. 173.1 ГК «Недействительность сделки, совершенной без необходимого в силу закона согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления».

По общему правилу, установленному п. 1 ст. 173.1 ГК РФ, такая сделка является оспоримой, если из закона не следует, что она ничтожна или не влечет правовых последствий для лица, управомоченного давать согласие, при отсутствии такого согласия. Она может быть признана недействительной по иску такого лица или иных лиц, указанных в законе.

В ситуации, когда закон ставит судьбу сделки уступки в зависимость от согласия должника, было бы принципиально неправильно возлагать на него необходимость оспаривать такую сделку, для того чтобы защититься от последствий уступки и возможности предъявления требований новым кредитором (цессионарием). Должник в таких случаях вправе исходить из того, что в отношении него никаких последствий до получения его согласия не наступает и он не обязан ни реагировать на уведомление, ни каким бы то ни было иным образом согласовывать свои действия с фактом совершения соглашения о передаче права. Для него такая сделка уступки эффекта иметь не должна, независимо от факта ее оспаривания. В этом особенность сделок уступки, которые следовало бы учитывать в судебной практике, чтобы избежать возложения на должника излишних рисков.

Казалось бы, для цедента и цессионария указанная сделка должна считаться оспоримой и могла бы быть признана недействительной судом по требованию каждого из них при соблюдении требований п. 2 ст. 173.1 ГК РФ, если доказано, что другая сторона сделки знала или должна была знать об отсутствии на момент совершения сделки необходимого согласия такого лица или такого органа.

Однако более простым и понятным решением является признание того обстоятельства, что отсутствие согласия должника служит тем препятствием для уступки, за отсутствие которого в силу ст. 390 ГК РФ ответственность несет первоначальный кредитор (цедент). В связи с этим нет необходимости прибегать к оспариванию сделки, поскольку последствия неполучения согласия определены специальными правилами, содержащимися в п. 2 и 3 ст. 390 ГК РФ.

Правила п. 2 ст. 382 ГК РФ в этом случае не применяются, так как речь идет о нарушении требований закона, а не договора (соглашения).

2. Уступка права требования может быть ограничена договором; договор может устанавливать условия для ее совершения (например, необходимость получения согласия должника).

В отношении неденежного обязательства прямо установлено, что право на получение неденежного исполнения может быть запрещено или ограничено соглашением между должником и цедентом (абз. 2 п. 4 ст. 388 ГК РФ).

Последствия нарушения такого соглашения установлены п. 2 ст. 382 ГК РФ: если договором был предусмотрен запрет уступки, сделка по уступке может быть признана недействительной по иску должника только в случае, когда доказано, что другая сторона сделки знала или должна была знать об указанном запрете.

Данное правило представляется неудачным: вместо того, чтобы защищать интересы должника, который с помощью условий договора пытается защищать свой интерес в сохранении субъектного состава обязательства, данная норма требует для этого возбуждения дорогостоящей судебной процедуры, в которой к тому же надо доказывать обстоятельства, от должника никак не зависящие. Обязанность раскрыть информацию об уступаемом праве (в том числе о наличии договорных запретов и ограничений) лежит на цеденте (первоначальном кредиторе), как на стороне соглашения об уступке, а не на должнике, как стороне обязательства, из которого возникло уступаемое право. Должнику представить доказательства того, что цессионарий был уведомлен о препятствиях к уступке, может быть весьма затруднительно.