Частное расследование
Шрифт:
— Майло, она дерется,потому что переплавляет свое горе в гнев. Бросается в атаку, чтобы не быть раздавленной. Я научил ее этому, когда лечил. В моем представлении этот прием все еще неплохо ей помогает.
— Может быть, — сказал он. — Я только говорю, что в нормальной ситуации я бы обратил на нее внимание гораздо раньше.
— Шутить изволишь?
— Послушай, я ведь не говорил, что думаю, что это вероятно.Просто это то, что мы упустили из виду. Нет, даже не
— Но ты не работаешь официально, — сказал я, повысив голос. — Так что можешь пока отдохнуть от такого типа мышления.
— Эй, потише — вестника-то за что убивать?
— У нее не было возможности, — продолжал я. — Она была здесь, когда ее мать исчезла.
— Но у этого парнишки Друкера могла быть такая возможность — где был он в это время?
— Я не знаю.
Он кивнул, но я не увидел удовлетворения на его лице.
— По моим наблюдениям, она ему так нравится, что он готов есть грязь у нее из-под ногтей и говорить, что это черная икра. И он ухаживал за автомобилями. Он наверняка знал досконально, как работает «роллс». И егоДжина уж точно подобрала бы на дороге. И ты сам говорил, что он действует на твои чувствительные датчики.
— Я не говорил, что ощущаю в нем что-то психопатическое.
— Ладно, хорошо.
— Боже милостивый! — Я почувствовал, что надвигается жуткая головная боль. — Нет, Майло, нет. Только не это.
— Я определенно не хочу так считать, Алекс. Девчушка мне нравится, и я все еще работаю на нее. Просто вид у нее сейчас был слишком... крутой, что ли. Она без конца повторяла, что доберется до этих подонков. На кухне я сказал ей: «Похоже, тебе не терпится начать» — только и всего. А она просто остановилась и сломалась. Мне стало дерьмово от того, что я с ней так обошелся, но в то же время и лучше, потому что она опять стала похожа на обычного ребенка. Прости, если я поступил антиврачебно.
— Нет, — сказал я, — если это было так близко к поверхности, то все равно выплеснулось бы рано или поздно.
— Да, — согласился Майло.
Никто из нас не высказал вслух того, о чем думал: если все это не притворство.
Почувствовав внезапно усталость, я опустился в кресло возле столика с телефоном. Бумажка с номером телефона Сузи Лафамилья была все еще зажата у меня в пальцах.
— Только что достал ей юриста. Это женщина, крепкая духом, с хорошими бойцовскими качествами, любит при случае лягнуть систему.
— Звучит неплохо.
— Это звучит как то, чем могла бы стать Мелисса, когда повзрослеет.
31
Мелисса вернулась в комнату с пятью стенами, и вид у нее был при этом далеко не повзрослевший. Ее плечи опустились, походка замедлилась; она промокала губы куском туалетной бумаги. Я дал ей номер телефона женщины-адвоката, и она поблагодарила меня очень тихим голосом.
— Если хочешь, я позвоню от твоего имени.
— Нет, спасибо. Я сама это сделаю. Завтра.
Я усадил ее за письменный стол. Она безучастно посмотрела в сторону Майло и слабо улыбнулась.
Майло улыбнулся в ответ и перевел глаза на свою банку с кока-колой. Я не мог решить, кого из них мне было жалко больше.
Мелисса вздохнула и оперлась подбородком на руку.
Я спросил:
— Ну, как ты, малышка?
— Даже не знаю, — ответила она. — Это все так... Я чувствую, как будто я просто... Как будто у меня нет... Я не знаю.
Я коснулся ее плеча.
Она сказала:
— Кого я дурю — насчет того, чтобы воевать с ними? Я ничего собой не представляю. Кто захочет меня слушать?
— Воевать — это будет делом твоего адвоката, — возразил я. — А твое дело сейчас — хорошенько позаботиться о себе.
После долгого молчания она отозвалась:
— Наверное.
Она опять замолчала на какое-то время, потом сказала:
— Я совсем одна.
— Вокруг очень много людей, которые любят тебя, Мелисса.
Майло разглядывал пол.
— Я совсем одна, — повторила она с каким-то пугающим удивлением. Как будто пробежала по лабиринту в рекордное время, а на выходе вдруг узнала, что он ведет к пропасти.
— Я устала, — вздохнула она. — Пожалуй, пойду посплю.
— Хочешь, я посижу с тобой?
— Я хочу спать с кем-нибудь.Не хочу оставаться одна.
Майло поставил банку на стол и вышел из комнаты.
Я остался возле Мелиссы, говорил ей что-то успокаивающее, но было похоже, что мои слова большого эффекта не имели.
Вернулся Майло, приведя с собой Мадлен. Она тяжело дышала и казалась взволнованной, но когда она дошла до Мелиссы, на ее лице осталось лишь выражение нежности. Она склонилась над девушкой и погладила се по голове. Мелисса немного обмякла, словно оказавшись в чьих-то объятиях. Мадлен склонилась еще ниже к ней и прижала ее к груди.
— Ялягу с тобой, cherie. Вставай, идем.
В машине, когда мы отъехали от дома, Майло сказал:
— Ладно, я — мерзавец, который жестоко обращается с детьми.
— Так ты не думаешь, что ее срыв был притворством?
Он резко затормозил в конце дорожки и быстро повернулся ко мне.
— Какого черта, Алекс? Пырнул ножом — так еще и крутишь его в ране?
Его зубы обнажились в оскале. В свете прожектора над сосновыми воротами они казались желтыми.
— Нет, — ответил я и почувствовал, что он внушает мне страхвпервые за все годы нашего знакомства. Почувствовал себя подозреваемым. — Нет, я серьезно. Могла она устроить таксе представление?