Частный детектив. Выпуск 4
Шрифт:
– Так точно, сэр.
– С тех пор прошло не так уж много времени, хотя я понимаю, не так уж мало было пациентов?
– Пациенты были, да, сэр.
– Почему же вы ничего не заносили в записную книжку после того, как Элизабет Бейн сделала вам заявление?
– Потому что я зачитал это заявление полиции, когда она появилась в доме покойной, и полицейские сразу же забрали эту книжку как улику, и с тех пор она была в их распоряжении.
– До каких пор, доктор?
– До сегодняшнего утра, когда ее мне вернули.
– Кто?
– Окружной
– Понимаю, – медленно произнес Мейсон, улыбаясь, – задумка, оказывается, была такова, что окружной прокурор должен задать вам вопрос, записали ли вы, хотя бы кратко, точные слова покойной, а вы выхватываете из кармана записную книжку…
– Протест, – закричал Гамильтон Бергер, – это, собственно говоря, не перекрестный допрос!
– Полагаю, ваша честь, это показывает предубежденность свидетеля.
– Думаю, это показывает больше искусство обвинителя, – судья Ховисон улыбнулся. – Полагаю, что вы, мистер Мейсон, уже записали в свой актив одно очко. Поэтому я не вижу причин, чтобы разрешать вам вести допрос в его нынешней форме. Свидетель уже заявил, что записная книжка была взята полицией и была возвращена ему сегодня утром.
– Я только хотел выяснить, почему в записной книжке нет пометок, следующих за записью свидетеля о заявлении, сделанном Элизабет Бейн накануне смерти. Итак, именно в этом причина отсутствия каких–либо записей в вашей записной книжке после указанной даты? – вновь обратился Мейсон к доктору Кинеру.
– Так точно, сэр.
– Сейчас, – спросил Гамильтон Бергер саркастически, – вы, может быть, разрешите свидетелю продолжить показания?
– Придется немного подождать, – обезоруживающе улыбнулся Мейсон, – я еще должен задать свидетелю несколько вопросов относительно идентификации этой записи. Это написано вами собственноручно, доктор?
– Так точно, сэр.
– И было совершено в пределах нескольких минут после сделанного заявления?
– Да, сэр.
– Что подразумевается под несколькими минутами?
– Я бы сказал, в пределах четырех или пяти минут, в крайнем случае.
– Вы записали это заявление потому, что считали его важным?
– Именно так.
– Вы знали, что ее слова могут стать важной уликой?
– Именно так.
– Другими словами, вы и раньше выступали свидетелем в суде, были в курсе юридических требований, предъявляемых к предсмертной декларации, и вы знали, что для признания предсмертной декларации юристами необходимо доказать, что пациентка осознавала, что она умирает?
– Да, сэр.
– И вы произвели эту запись, потому что боялись доверять своей собственной памяти?
– Я бы не сказал этого. Нет, сэр.
– Зачем же тогда вы делали запись?
– Потому что я знал, что когда какой–нибудь ловкий адвокат начнет пытать меня в суде, какие точно слова произнесла умирающая перед кончиной, то я всегда бы смог ответить ему, как бы он ни пытался меня сбить.
Снова в зале раздались смешки.
– Понимаю, – сказал Мейсон. – Вы знали, что вас будут допрашивать по этому вопросу, и вы пожелали
– Если вам нравится такой вариант, то именно так, сэр.
– Тогда, – задал вопрос Мейсон, – подтверждаете ли вы слова пациентки относительно того, как ей вручили яд?
– Да, подтверждаю, именно это она и заявила.
– И вы, доктор, однако, не посчитали это заявление особенно важным?
– Напротив, я именно так и посчитал. Это самая важная часть предсмертной декларации.
– Тогда почему вы не записали об этом в вашей книжке, с тем чтобы, когда некий ловкий адвокат начнет допрашивать вас о точных выражениях умирающей пациентки, вы смогли бы привести их?
– Я как раз сделал такую запись, – сердито ответил доктор Кинер. – Если вы снова взглянете на страницу, то найдете запись с точными словами пациентки.
– И когда была сделана эта запись? В пределах пяти минут?
– В пределах пяти минут, да. Возможно, меньше пяти минут.
– В пределах четырех минут?
– Я бы сказал, это произошло в пределах одной минуты.
– А как относительно заявления пациентки о своей смерти? Вспомните хорошенько, когда оно было записано в вашей книжке?
– Я бы сказал, что оно также было записано в течение одной минуты.
– Но, – заметил Мейсон, иронически улыбаясь, – заявление пациентки относительно того, кто вручил ей лекарство, сделано на странице, предшествующей ее заявлению, что она умирает.
– Естественно, – саркастически ответил доктор Кинер. – Вы уже спрашивали меня об этом. Я рассказал вам, что делал свои записи в этой книжке в хронологическом порядке.
– Ага, значит, заявление, кто вручил лекарство, было сделано до того, как пациентка заявила, что она знает, что умирает?
– Я бы не сказал этого.
– Хорошо, тогда я спрашиваю об этом.
– Откровенно говоря, – спохватился доктор Кинер, внезапно поняв, в какую ловушку его завлекают, – я не могу вспомнить точную последовательность этих заявлений.
– Но вы, доктор, сами только что утверждали, что заносите ваши заметки в эту книжку в хронологическом порядке. Вы заявили об этом удивительно убежденно и эмоционально, по крайней мере два раза.
– Ну да.
– Итак, в то время, когда пациентка объявила вам относительно лекарства, она еще не делала заявления о своей скорой смерти?
– Я не могу сказать этого.
– Вам и не нужно делать этого, – нравоучительно заметил Мейсон. – Ваша записная книжка говорит за вас.
– Ну, это неточность моей памяти.
– Значит, доктор, ваша память неточна, не так ли?
– Нет, сэр.
– Судя по всему, есть основания для подобных сомнений!
– Что вы подразумеваете?
– Вы опасались, что не сможете точно вспомнить, что случилось и какова точная последовательность событий, и поэтому вы, не доверяя собственной памяти, произвели записи в этой книжке, с тем чтобы никакой ловкий адвокат не мог поймать вас при перекрестном допросе?