Часы Ираза
Шрифт:
– Он имел в виду этого негодяя Мажана, лидера группы диссидентов, который был членом моей почтенной организации, пока мы его не исключили. Никуда не денешься от экстремистов, жаждущих кровопролития, в семье не без урода. У нас вот – Мажан.
– Да?
– Видишь ли, Джориан, мы, то есть партия Штанов, держимся золотой середины. Мы за выборный королевский совет, наделенный законодательной властью. Нам чужды обе крайности, существующие в Иразе: и консерваторы вроде Амазлука, враги прогресса, от которых попахивает плесенью; и маньяки вроде Мажана, которые вообще
– Что такое? Мажан убежал?
– Он и несколько его сторонников исчезли. Ходят слухи, будто они сбежали из города, когда провалилась попытка Мажана занять мое место. С тех пор их никто не видел. У меня есть подозрение, что все это дело рук богатых молодчиков Амазлука, они выследили группу Мажана и, явившись на какое-нибудь тайное совещание, всех их перерезали, а уж потом состряпали историю о побеге, чтобы опозорить партию Штанов. Когда...
– Господа! – пропыхтел король. – Мы, пожалуй, уже насмотрелись. Давайте спустимся во двор, нам надо кое-что вам сказать.
Когда все оказались во дворе, королевские гвардейцы расступились и король Ишбахар встал в середине образованного пустого пространства.
– Мы имеем удовольствие объявить, – сказал он, – что за особые заслуги перед нашей короной и государством доктора Карадура из Мальваны и господина Джориана из Кортолии, усилиями которых были починены часы на башне Кумашара, мы назначаем первого ректором Дворца Познания, а второго нашим новым часовщиком. Доктору Борэ и часовщику Йийиму за верную многолетнюю службу присуждается пенсия. Доктор Борэ назначается почетным членом комиссии по планированию городского строительства.
– Кто сказал, что я хочу быть часовщиком? – прошептал Джориан Карадуру.
– Не волнуйся, сынок. Должен же ты чем-нибудь заниматься, пока я пытаюсь вернуть твою жену, а жалованье щедрое.
– Ну, ладно. А Борэ, похоже, не в восторге от того, что его отправили на пенсию.
– Ничего удивительного: его доход уменьшится вдвое. За почетное членство жалованья не платят.
– Тогда надо держать ухо востро, у нас еще один враг.
– Ты слишком уж мнителен...
– А теперь, господа, – сказал король, – пора домой, в наше бедное жилище. Доктор Карадур и господин Джориан, имеем удовольствие просить вас сегодня отобедать с нами.
Джориан с Карадуром проехали через огромные ворота и попали на территорию дворца, окруженную стеной. На воротах сверху торчали железные колья, на один из них была насажена человеческая голова.
– Врата Счастья, – пояснил Карадур.
– Этот парень наверху, похоже, не очень-то счастлив, – заметил Джориан, показывая на голову.
– А, этот! Здесь по традиции выставляют головы преступников.
– Врата Счастья, ну и название! У кого-то была богатая фантазия.
– Ты прав, сынок. Однако теперешний монарх – человек мягкий и жалостливый, поэтому в последнее время здесь редко увидишь больше одной головы. Консерваторы ворчат, что такое милосердие поощряет злоумышленников.
Прибыв во дворец, король отпустил вельмож, которые несли паланкин. Джориана и Карадура проводили в личную королевскую столовую, где они и откушали вместе с королем, можно сказать, без посторонних, если не считать двоих стражников, стоявших в углах, секретаря, делавшего на листке заметки, и слуги, который обязан был пробовать еду.
После обмена любезностями Джориан упомянул в разговоре о пиратах из Альгарта, встретившихся ему во время путешествия.
– Мне показалось, – заметил он, – что у здешних берегов они нахальнее, чем где бы то ни было. Ваше Величество, верно, знает, какие следует принять меры.
Король Ишбахар заметно погрустнел.
– Герекит, – сказал он секретарю, – напомни мне переговорить с адмиралом Кьяром. Ах, если бы мы только могли уговорить этих негодников честно трудиться и жить, как все люди! – снова обратился он к Джориану. – Неблагодарные! Знаешь ли ты, до чего обнаглели эти мошенники? Им, видишь ли, мало тех даров, которые они получают ежегодно. Требуют еще!
– Так Ваше Величество, что же, платит им д... да... – Джориан осекся, почувствовав, как Карадур ударил его под столом по голени, – Я хотел сказать... ваше правительство выплачивает этим господам некоторые суммы...
– Можно сказать, что так. Да, так оно и есть. Я знаю, жесткая политика имеет свои плюсы. Мы не раз обсуждали это на заседаниях. Но наш выдающийся философ Реббим считает, что альгартийцев нельзя осуждать. Их архипелаг – скопление бесплодных, изрезанных морем скал, на которых трудно что-нибудь вырастить. У жителей этой суровой страны нет иного выхода, им остается либо пиратствовать, либо умереть с голоду. Поэтому ежегодные выплаты, обеспечивающие неприкосновенность наших судов, мы сочли наиболее человечной и великодушной мерой.
Кроме того, выплаты сперва составляли лишь крохотную долю той суммы, что выделялась ранее на усиление нашего флота. Знаете, сколько сейчас получает в день загребной на галере? Три монеты! Есть же ненасытные люди. – Король покачал головой, и щеки при этом затряслись. – Но давайте переключимся на что-нибудь более приятное. Попробуйте носорожьей печенки с соусом из мозгов миноги. Вот увидите, вы никогда еще не ели ничего подобного... хых, хых.
Джориан попробовал.
– Должен сознаться, вы правы, – сказал он, мужественно проглатывая печенку. – Ваш покорный слуга и впрямь ничего похожего не едал. Но, хотя желание Вашего Величества для меня закон, я, что называется, дошел до точки: жевать могу, глотать нет. Наелся до отвала.
– Шутишь! Такой рослый, здоровый парень? Да сколько ты съел? Птичке впору. И та долго не протянет.
– Смотря какая птичка, сир. За обедом я обычно съедаю раза в три меньше. Это как в истории о короле Фузиньяне и зубах Гримнора, помните, я рассказывал?
Щеки короля затряслись от смеха.
– Ах, Джориан! Если бы боги послали мне ребенка, хотел бы я иметь такого сына, как ты!
Джориан взглянул на него с изумлением.
– Ваше Величество, я безмерно польщен. Но... – Он вопросительно поднял бровь.