Часы пробили смерть
Шрифт:
Молодой человек невольно сжал руку отца:
– Что же это за Бог, который планирует такие злодеяния?
К счастью, в этот момент прибыла санитарная машина, и теологическая дискуссия между отцом и сыном закончилась сама собой.
С тяжелым сердцем наблюдали они, как двух достойных людей, еще молодых, красивых и счастливых, укладывали на зеленые носилки.
– Лорд и леди Маклауд будут погребены в фамильном склепе в замке Гайфилд, – заявил Томас Галланд. – Я отдам необходимые распоряжения и все проконтролирую. Но прежде я должен…
Внезапно лесничий запнулся: ему
Чарльз Галланд ясно видел по лицу своего отца, какой тяжелой болью отозвалась в его сердце нелепая и страшная гибель двух прекрасных людей, с которыми у него сложились многолетние дружеские отношения. Ужасным и болезненным было сознание, что они опоздали всего на какие-то несколько минут. Прибудь они чуть раньше, и жизни супругов были бы спасены!
– Не хочешь же ты сказать, отец, что все события в жизни человека предопределены судьбой при его рождении? И никакая сила не может их предотвратить или изменить? – Чарльз бросил на отца отчаянный взгляд и добавил: – Я боюсь, что леди Патриция будет безутешна.
Лесничий сочувственно обнял сына за плечи.
– Ты и я должны самоотверженно служить ей, – возразил он с серьезным выражением лица. – Самоотверженно. Мы в вечном долгу перед лордом и леди Маклауд.
Дискуссию на теологические темы Томас Галланд решил не вести – пусть сын сам во всем разберется.
* * *
Когда мистер Галланд и его сын прискакали в замок Гайфилд, Чарльз невольно бросил взгляд на окно башни. В детстве они с Патрицией часто стояли у этого окна и любовались открывающимся из него красивым пейзажем. И в годы их долгой разлуки, когда он представлял себе, как вернется в Хайленд, прежде всего ему виделась сияющая от счастья Патриция, стоящая у окна башни и радостно машущая ему рукой.
Реальность оказалась иной: вместо слез радости – слезы неутешного горя! И, как назло, именно ему и его отцу выпала скорбная миссия сообщить Патриции об убийстве ее родителей.
«Сможем ли мы когда-нибудь стать такими же беззаботными и веселыми, как прежде? – размышлял Чарльз. – В счастливые дни детства мы даже не догадывались, какой безжалостной и жестокой может быть жизнь».
Идя позади отца к парадным дверям замка, Чарльз едва переставлял ноги. Ему казалось, что с момента его приезда миновала целая вечность.
– Думаю, будет разумнее, если сначала я поговорю с леди Патрицией наедине, – голос отца вывел Чарльза из ступора. – Известие об убийстве родителей будет для бедной девушки чудовищным шоком.
Прежде чем Чарльз сумел возразить отцу, старый дворецкий Джеймс распахнул перед визитерами парадные двери и бесстрастно заявил:
– Господа еще не вернулись с прогулки, господин старший лесничий.
Отец и сын молча переглянулись.
– А леди Патриция дома? – поинтересовался мистер Галланд.
Старый Джеймс заметил странный взгляд, которым обменялись отец и сын, но объяснения ему не нашел.
– Леди Патриция наверху в башне, она встречает родителей у окна, – нерешительно ответил дворецкий.
Выражение
– Вы думаете, что она там одна, Джеймс?
Дворецкий все меньше понимал причину волнения молодого джентльмена, но виду не подал и сделал подтверждающий жест.
Чарльз молча отстранил дворецкого и быстрым шагом направился к лестнице, ведущей в башню. Джеймс, протестуя, замахал руками, но остановить Чарльза уже не мог. Только когда лесничий в нарушение всех правил этикета решительно последовал за сыном, дворецкий понял, что случилось нечто ужасное.
Согласно этикету дворецкому следовало немедленно последовать за отцом и сыном и решительно воспрепятствовать их встрече с юной леди, так как общение дочери хозяев замка с прислугой мужского пола было категорически запрещено. Старый верный Джеймс поступил по правилам и начал подниматься по крутой каменной лестнице в башню вслед за лесничим и его сыном, но… годы берут свое – он уже не мог двигаться так резво, как они: ему поневоле пришлось отстать, делая остановки, чтобы отдышаться.
* * *
Чарльз нашел Патрицию лежащей без сознания на холодном каменном полу у окна башни.
– Патриция! – воскликнул молодой человек в отчаянии и бросился к возлюбленной.
Он встал на колени перед лежащей в обмороке девушкой, обнял ее и прижал к своей груди:
– Патриция, это я, Чарльз! Я вернулся к тебе, дорогая! Умоляю, открой глаза! Пожалуйста, очнись, любимая!
В отчаянии Чарльз прижимал к себе хрупкое тело девушки, словно желая вдохнуть в нее жизнь силой своей любви. Он неистово целовал щеки, лоб, губы и волосы Патриции, чтобы разбудить ее любящее сердце. Но юная леди никак не реагировала на проявления мужской любви и страсти – она безжизненно лежала в объятиях Чарльза, и все его отчаянные мольбы так и не смогли пробудить ее.
– Срочно пошли за врачом! – крикнул молодой человек лесничему. – Патриция без сознания!
Мистер Галланд удивленно посмотрел на сына:
– Но ведь она еще ничего не знает!
– Чего она не знает? – переспросил старый Джеймс, все еще поднимаясь по лестнице.
Мистер Галланд знал, каким потрясением для старика будет эта новость. Он спустился к нему, крепко взял дворецкого за плечи, поддерживая его, и произнес, запинаясь:
– Лорд и леди Маклауд… они… понимаете ли… браконьерами…
Джеймс уставился на лесничего непонимающим взглядом широко раскрытых выцветших стариковских глаз.
– Но ведь они… не умерли? – пролепетал он почти беззвучно.
– Их подло убили.
Старик покачнулся и, если бы не крепкие руки лесничего, обхватившего его, покатился бы кубарем с лестницы. Мистер Галланд осторожно усадил старого преданного слугу на широкую ступеньку лестницы.
Чарльз тем временем поднял Патрицию на руки и начал осторожно спускаться по лестнице со своей драгоценной ношей. Молодого человека переполняли противоречивые чувства: с одной стороны, он был в отчаянии, увидев Патрицию в глубоком обмороке, а с другой стороны, он был безмерно счастлив хотя бы уже от того, что просто видит ее!