Часы Судного дня
Шрифт:
— А! Какого ты творишь? — завопил пойманный и снова огрёб по носу пистолетом.
— Что непонятно в слове «заткнись»? — специально равнодушным тоном спросил я. Разглядеть его толком в той позе «зю», в которой он висел, было затруднительно, но людей, говорящих таким тоном, я знаю неплохо. Бурная молодость и армейская служба научили меня, что их надо ставить на место сразу и сильно, иначе понимания не достигнешь. Он бы и дальше быдлил, но ситуация не располагала — висел беспомощным в метре над полом, а от меня видел только силуэт в свете фары и большой блестящий пистолет. Такое любого заставит
— Эй, братан, чо там у тебя? — снова забубнили за дверью. — Чо за дела?
Я, насколько позволила сетка, просмотрел содержимое его карманов, но ничего интересного, кроме двух запасных магазинов к пистолету не нашёл. Если у него и были какие-то документы, то во внутренних карманах ветровки, а до них не добраться.
— Ну, — я старался выдерживать тот же спокойный холодный тон, — ты очень хотел рассказать мне, кто вы. Даю один шанс.
— Э, слышь, может опустишь меня на землю… — начал мужик. Я снова отшагнул назад и примерился ботинком к его висящей в воздухе заднице.
— Ладно, ладно! Я всё скажу! Мы работаем на Коммуну!
Что-то в его тоне мне не понравилось, и я решил сблефовать наугад:
— На Коммуну? Такая шваль, как вы?
— Ну не то чтобы прямо на Коммуну, — заёрзал попавшийся и получил в награду ещё один мощный пендель. Теперь я был уверен, что, на кого бы он там не работал, по факту это какая-то стрёмная гопота. Это не значит, что они не опасны — ещё как опасны, — но это не профи, вроде Карлоса. Этих даже я прогну, если поведу себя правильно.
— Эй, ты чо? За чо? — завизжал мужик. Видать, больно прилетело.
— За пиздёж, — сказал я веско. — Последняя попытка. Вы кто?
За воротами башни началась какая-то возня, но я не отвлекался — створки были прихвачены вверху петлёй паракорда, так что резко открыть их и ворваться было невозможно, только просачиваться в узкую щель, с темноты на яркий свет фары в лицо. Учитывая, что я стою к воротам лицом, свет не даст меня разглядеть, а в руке у меня пистолет — я б не рискнул. Они, похоже, тоже не рвались геройствовать. В общем, пока они верят, что я крутой чувак с пушкой — я в относительной безопасности.
— Ну… М-мы… Это… — замямлил мужик. Я опять сунул ствол ему к носу, и он наконец снёсся. — Наняли нас.
— Кто нанял?
— Да из проводников один дятел, Коллекционер его погоняло.
— Маленький, рыжий, с пузом? — сымпровизировал я.
— Не, длинный, бледный, белобрысый такой. Он всякие штуки покупает. Да все знают, если нашёл что-то непонятное — тащи к Коллекционеру, он, мож, и купит… Он, конечно, сука та ещё, но платит жирно.
Ну-ну, Андрей, припомню я тебе это.
— А зачем нанял? Чего хотел?
— Да посмотреть, что тут происходит. Что в башне, что возле башни, какие дела, кто чем дышит.
— Он вас переправил?
— Зачем он? — удивился мужик. — Я и сам проводник. Он нам только гараж указал, где проход. Сначала мы ворота хотели открыть, но не смогли, а сегодня, вот, соседний бокс вскрыли и стену между ними разобрали аккуратно — хули там, полкирпича… Проход нахоженный, чо его открывать-то?
— Что насчёт меня сказал?
— Да ничо, сказал — не будет тут никого ночью. Напиздел, сука.
В целом, картина прояснялась — не добившись от меня
— Эй, ты там, с пушкой! — раздался голос из-за ворот.
Чего-то тон больно позитивный, никак гадость какую придумали?
— Алё, слушай сюда! — голос просто сочился нехорошей радостью. — Мы тут твою бабу поймали!
— Ну и что? — спросил я громко.
— А то, что выходи с поднятыми руками!
— Это схуяли?
— А то мы её сначала трахнем, а потом порежем!
— Да на здоровье! — отмахнулся я.
За воротами озадаченно замолкли.
— Итак, — я вернулся к пленнику, — где и когда ты должен с ним встретиться?
— Завтра, в десять вечера на парковке возле строймаркета. Он будет ждать в машине.
— Сколько он вам заплатил?
— Слышь, давай я тебе деньги отдам, а ты меня отпустишь, а? Он половину вперёд выдал, у меня с собой, вот, тут в кармане… — он завозился в сетке, высвобождая прижатую к боку руку, но я снова стукнул его стволом по носу. Несильно, но вразумительно. Пленник снова затих и висел, тихонько покачиваясь.
— Эй слышь, а те чо, правда на неё похуй? — раздался голос из-за ворот.
— Похуй, — подтвердил я.
— А что так?
— Она храпит, и ноги у неё холодные, — решительно отмежевался я.
— Хуяссе, лютый какой мужик… — тихо сказали за воротами и замокли.
Я раздумывал, что делать дальше, пленник медленно раскачивался, изображая маятник Фуко, а на улице началась какая-то возня. Как бы они мне и правда Третью не обидели — она хоть и бесноватая, а не чужой всё ж человек.
— Эй, держи её, держи, ты чо?
— Сам держи, она, блядь, кусается! Ох, сука, я тя щас…
— Бля. У неё нож! Нож! Ойбляя….
Грохнул выстрел, сразу за ним второй.
— Э, она Витька пореза… А-а-а! Сука, сука! А-а-а! — голос за воротами перешёл в какой-то подвывающий визг.
Створки дёрнулись, и в щель ловко проскочила Третья. Глядя на направленный на неё пистолет, она оскалилась, зашипела и медленно пошла боком вдоль стены. В правой руке у неё был окровавленный нож, а левой она прижимала к боку напрочь угвазданный кровью розовый пушистый рюкзачок. «Хрен его теперь отстираешь, — подумал я на автомате, — Мелкая расстроится». Вид у Третьей был самый что ни на есть жуткий, но выстрелить в неё я всё равно вот так сразу не мог. Быстро двигаясь по лестнице вдоль стены, она почти дошла до внутренней двери в башню, когда сзади меня послышался шум падения. Я шагнул в сторону, обернулся и успел увидеть резкое движение руки, поднимающегося с колена пленника. Рожа у него была при этом, надо сказать, ничуть не добрее, чем у Третьей. Возможно, меня спасло чудо, возможно реакция, а возможно то, что руки у него от висения в сетке затекли и бросок метательного ножа пришёлся не мне в горло, а в ствол выставленного вперёд пистолета. Нож лязгнул, отлетая, а я рефлекторно нажал на спуск.