Часы Судного дня
Шрифт:
— Нас ждут великие дела, приятель! — сказал он Андрею, запихивая того в УАЗик. — Ты этого ещё не понял, но я твой новый друг и бизнес-партнёр! У нас будут долгие крепкие отношения. Стерпится-слюбится!
— Дурак ты, — неожиданно спокойно сказал мне Андрей. — Ничего ты не понял.
— Ты дурак и я дурак — посмеёмся просто так! — срифмовал привычно Ингвар и направил его в кабину ловким тычком ружья.
— Если враги тобой недовольны, значит, ты всё делаешь правильно! — утешил он меня. — Этого носорога из говна доставать будем?
Он кивнул на торчащий в грязи «Патриот», где, сидя на капоте, скучал Пётр. Против Петра у меня ничего не было, он, как мне кажется, просто исполнитель, так что я подъехал, чтобы он мог зацепиться тросом за крюк.
— Извини, — говорю, — но твой наниматель прокатится
Пётр не выглядел довольным, но позиция у него была слишком неудобной для аргументированных возражений. Мы могли его просто бросить в луже дожидаться, пока она высохнет.
Выдернули, отцепили карабин и уехали, не прощаясь. Догонять он нас не стал — и правильно сделал. Ингвар вообще довольно решительный мужик, в отличие от меня. Образ жизни обязывает. Уверен, он на моём месте сопли жевать бы не стал.
Я хотел было снова проскочить через ту сторону, но Андрей буквально забился в истерике, разом растеряв всю свою невозмутимость:
— Лучше, блядь, пристрелите меня здесь! — орал он. — Поймите, идиоты, нельзя мне сейчас в проход! Куда угодно можно, а туда — нет!
Кроме того, я подумал, что шифроваться с расположением дачи от Ингвара уже глупо, всё равно он из Андрея всё вытрясет, если захочет, так что поехали нормальным ходом, без «телепортов». На въезде в город к нам пристроился новенький «Лэндкрузер» с тонированными стёклами, где сидели вызванные Ингваром по телефону «помощники» вида несколько «братковского». Они забрали своего босса и Андрея, а я отправился по привычному маршруту — через гипер и строймаркет в гараж. Удивительно, сколько всяких вещей требуется человеку, который возжелал настоящей автономии на сколько-нибудь продолжительный срок!
Вечером сидели с женой в новых шезлонгах на берегу моря, смотрели на ленивые волны прибоя и пили красное сухое вино. Не знаю, о чём думала она, а я о том, что вот ради таких вечеров я всё и затеял — чтобы сидеть на берегу моря с любимым человеком и знать, что никто не придёт и не нарушит вашу тишину. А потом с криком: «Мама, папа, вы где? А вы не купаетесь? А почему вы не купаетесь? А мне можно? А что у вас в стаканах, сок? А он сладкий?» — прибежала Мелкая, и я решил, что некоторые исключения в этой идиллии всё же допустимы.
Глава 13
«…Is Putin starting a nuclear war? Russian leader accused of using deadly weapons…»
«…США готовы как можно быстрее разместить свои войска на территории Польши…»
«…Польша заявила, что в случае атаки оставляет за собой право отправить спецназ в российский Калининград. Там польские солдаты должны уничтожить такие важные цели, как ракетные установки…»
Утренний кофе был прерван сигналом смартфона — маякнул рабочий чат, у меня на него установлен фрагмент старой джазовой песни «Why don’t You do Right?» Вообще-то это песня «Почему ты такой козёл?» — женский плач о том, что мужик попался какой-то негодящий, и всё делает не так:
I fell for your jivin’ and I took you in. Now all you got to offer me’s a drink of gin. Why don’t you do right, like some other men do? Get out of here and get me some money too… «Я запала на твою манеру петь джаз и забрала к себе. А теперь всё, что ты можешь мне предложить — глоток джина. Ну почему ты всё делаешь не так, как нормальные мужики? Убирайся-ка отсюда и добудь немного денег для меня…»Я вырезал из неё музыкальную фразу: «Get me some money too…» — без текста, просто последовательность нот, — чтобы каждый раз напоминать себе о том, что я не просто так страдаю, а мне за это платят. Шутка понятная только мне, но у меня все шутки такие.
Подивившись, что нужно от меня Родине в такую рань — задачи ставит московский офис, а там раньше 10 утра никто сроду не появлялся, — открыл приложение.
«Евгений П. приглашает вас в секретный чат».
Надо же, в первый раз такое вижу. У нас и так довольно секьюрный мессенджер, несколько похожий по функционалу на tor-chat, но свой собственный. Он по умолчанию не хранит логов переписки на устройстве, — это иногда неудобно, но это требование безопасников. Если кто-то сопрёт мой смартфон и сумеет его вскрыть, то чёрта с два он что-то узнает о моей работе — никакой рабочей переписки, никаких документов, никаких файлов на устройстве не хранится. (За нарушение этого правила у нас вылетают из штата впереди своего визга). Я знал, что у этого мессенджера есть ещё особый режим «секретного чата», когда переписка идёт p-to-p, мимо серверов, сообщения удаляются сразу по прочтению и даже блокируется возможность делать скриншоты, но никогда им не пользовался, потому что для работы это неудобно. «Евгений П.» — это человек, пригласивший меня на работу и заодно координатор нашей группы аналитиков, обладающий сверхценным талантом понять расплывчатые хотелки государственного заказчика и перевести их в понятное рабочее ТЗ. Мы с ним не особо дружны, скорее, в хороших рабочих отношениях, так что я удивился такому персональному вниманию. Но к чату, разумеется, присоединился.
«Привет, у нас что-то настолько срочное? — натыкал я большим пальцем левой руки, правой держа кружку с кофе. — Родина ждёт от нас подвига прямо в 8 утра?»
«Нет, это не по работе», — ответил Евгений П.
«?» — спросил я лаконично. Не умею я быстро набирать одним пальцем по экранной клавиатуре, держа смартфон в той же руке, как нынешние подростки. Мне кажется, у человека противостоящий большой палец не для этого развивался.
«Силовики вывозят семьи из столицы, — напечатал собеседник. — Есть серьёзная инфа, что вот-вот стартует горячая фаза. Косьвинский Камень 24 загружают, Вороново и Шарапово 25 готовы к приёму…»
24
«Косьвинский Камень» — стратегический командный пункт РВСН в горном массиве на Северном Урале в Свердловской области.
25
В Вороново и Шарапово размещены подмосковные бункеры для ВИП-семей.
«Бля», — я уже поставил кофе и взял смарт двумя руками, но что-то содержательное сказать не мог. Так и смотрел тупо, как в окне с красивой анимацией тает сообщение, как будто кто-то быстро стирает его тряпочкой.
«Это совсем не паблик, ты понимаешь. Но у тебя ребёнок всё же, думай там себе чего-то…»
«А ты?»
«А я чего… Я ж не ВИП, в Вороново меня не позовут. Буду надеяться, что обойдётся, как в прошлый раз…»
Тут меня слегка отпустило. Однажды ЕП уже предупреждал меня, что «завтра начинается». И был, как позже выяснилось, прав — танки уже грели моторы, пилоты сидели в кабинах штурмовиков, а обслуга цепляла на крылья, что они там обычно цепляют. Но обошлось. Буквально в последний момент потенциальные цели поняли, что шутки кончились, и резко с дымом из-под копыт врубили заднюю. Наши тоже решили тогда спустить на тормозах, хотя многие по сию пору считают, что зря, надо было, мол, «резать к чёртовой матери, не дожидаясь перитонита». Впрочем, сейчас в политике принят «византийский стиль» — всё на интригах, непрозрачности решений и медленном выкручивании рук с невозмутимой улыбкой. Воевать в открытую — это последний шаг, которого лучше не делать никогда. Этот подход имеет свои плюсы и минусы, в паблике он практически никому не нравится — но до сих пор он работал, и отрицать это невозможно. Может, и сейчас проскочим?
«Какой сценарий?» — написал я.
«Ждём „Юго-восток локальный“, а там, сам понимаешь…» — ответил ЕП.
У нас для внутреннего употребления были расписаны несколько сценариев обострения до горячей фазы — «Юг-локальный», «Юг-глобальный», «Юг-террор», «Север-глобальный», «Север-тактический», «Восток», «Восток 2» и другие. А также «Полный Пэ». Все они были нехороши по-своему, но «Юго-восток локальный» по прогнозам специально обученных военных экспертов (не нас) имел вероятность сползания к сценарию «Полный Пэ».