Часы
Шрифт:
Ее открыла мисс Миллисент Пебмарш.
— Колин Овн, — сказал я. — Нельзя ли мне войти и поговорить с вами?
— Пожалуйста.
Она провела меня в гостиную.
— Похоже, вы часто бываете здесь, мистер Овн. Насколько я поняла, вы не имеете отношения к местной полиции…
— Вы правильно поняли. Думаю, на самом деле мне следовало вам сказать, кто я такой, с первого дня нашего знакомства.
— Не уверена, что поняла вас, мистер Овн.
— Я был невероятно глуп, мисс Пебмарш. Я приехал сюда, потому что искал вас. Я нашел вас в первый же день, но не
— Видимо, вы растерялись из-за убийства.
— Возможно. А еще я не понял, с какой стороны смотреть на этот листок.
— И что же все это значит?
— Только то, что игра окончена, мисс Пебмарш. Я нашел центр планирования всех операций. Все необходимые записи, справки записаны «брайлем» и хранятся у вас. Ларкин получал информацию в Портлбери и передавал вам. А отсюда она уходила к месту назначения с помощью Рамзи. В случае надобности он проходил к вам в дом через сад. Однажды он обронил в вашем саду чешскую монету…
— Очень неаккуратно с его стороны.
— Рано или поздно все мы бываем неаккуратны. У вас очень хорошее прикрытие. Вы слепая, вы работаете в школе для детей-инвалидов, у вас дома учебники на «брайле», и это естественно. Вы женщина незаурядного ума и воли. Я не понимаю, что вам придает силы…
— Если хотите, называйте это фанатизмом.
— Да, наверное, именно так.
— А почему вы мне все это говорите? Это несколько странно.
Я взглянул на часы.
— У вас есть два часа, мисс Пебмарш. Через два часа люди из специального отдела придут сюда и арестуют…
— Я вас не понимаю. Зачем вы пришли раньше своих коллег и, кажется, пытаетесь предупредить меня?
— Именно пытаюсь. Я пришел сюда раньше своих коллег проследить, чтобы ничто не вышло из этого дома, за одним исключением. За исключением вас, мисс Пебмарш. И если вы решитесь уехать, у вас есть два часа на сборы.
— Но почему? Почему? Я медленно сказал:
— Кажется, у вас появился некоторый шанс в скором времени стать моей тещей… Хотя, может быть, я ошибаюсь.
Наступила тишина. Мисс Пебмарш встала и подошла к окну. Я не отрывал от нее глаз. У меня не было иллюзий на ее счет. Я не доверял ей ни на йоту. Она слепая, но можно, если потерять осторожность, угодить в ловушку и к слепой. Никакая слепота не помешает перешибить мне позвоночник из автоматического пистолета. Она сказала очень спокойно:
— Мне не хотелось бы говорить, правы вы или ошиблись. Но почему вы так подумали?
— Глаза.
— У нас разный характер.
— Да.
Она говорила почти вызывающе.
— Я сделала для нее лучшее, что могла.
— Это зависит от точки зрения. У вас на первом месте дело.
— Как и должно быть.
— Я не согласен.
Опять она замолчала. Тогда я спросил:
— Вы знали, кто она… в тот день?
— Нет, пока не услышала имя… Я не упускала ее из виду, никогда.
— А вы не так бессердечны, как вам бы хотелось.
— Не говорите глупостей.
Я снова посмотрел на часы.
— Время идет, — сказал я.
Она прошла через комнату, от окна к письменному столу.
— У меня есть фотография Шейлы в детстве. Когда она открывала ящик, я встал у нее за спиной. Автоматического пистолета в нем не было. Там лежал маленький, но очень опасный нож. Я положил ладонь на ее руку и взял его.
— Может быть, я и мягкий человек, но не дурак, — сказал я.
Она нащупала стул и села. Лицо ее было бесстрастно.
— Я не воспользуюсь вашим предложением. Какой смысл? Я останусь здесь до их прихода. Дело всегда найдется. Даже в тюрьме.
— Займетесь изучением теории?
— Можно и так сказать.
Мы сидели, как два врага, но прекрасно понимали друг друга.
— Я уволился из Управления, — сказал я ей. — Я хочу вернуться к своей прежней работе — я ихтиолог. А в Австралийском университете сейчас есть вакансия.
— Вы, кажется, неглупый человек. Вы не поняли лишь, что это ни к чему не приведет. Вы вроде отца Розмари. Он так и не понял ленинского: «Не миндальничать!»
Я вспомнил слова Пуаро.
— Мне больше подходит кредо: «Быть человечным», — сказал я.
Мы сидели молча, и каждый считал себя правым.
Письмо инспектора уголовной полиции Хардкасла М. Эркюлю Пуаро
Дорогой м. Пуаро, сейчас у нас на руках все улики, и мне кажется, что Вам было бы интересно об этом узнать.
Приблизительно недели две тому назад в Европу выехал некий канадец мистер Квентин Дюгислен из Квебека. Близких родственников у него нет, и поэтому точной даты возвращения никто не знал. Его паспорт нашел владелец маленького ресторанчика в Болонье и передал в полицию. О паспорте никто не справлялся.
Всю свою жизнь мистер Дюгислен был дружен с семьей Монтрезоров из Квебека. Глава этой семьи, мистер Генри Монтрезор, умер восемнадцать месяцев тому назад и оставил довольно крупное состояние единственной родственнице, внучатой племяннице Валерии, о которой знал, что в Англии, в Портлбери, она стала женой Джозии Бланда. В Лондоне этим делом вместе с канадскими душеприказчиками занималась очень добропорядочная адвокатская фирма. Миссис Бланд потеряла связь с семьей сразу после замужества, ибо члены ее семьи не одобрили брак. Одному из своих знакомых мистер Дюгислен сказал, что намерен во время пребывания в Англии заехать и повидаться с Валерией, к которой относился всегда с большой симпатией.
В убитом, ранее известном нам под именем Гарри Каслтона, признан исчезнувший Квентин Дюгислен.
В углу двора дома Бландов найдено несколько досок. Хотя их успели наскоро перекрасить, наши эксперты без труда нашли надпись «Прачечная „Снежинка"“.
Не стану утомлять Вас дальнейшим перечислением всех деталей, скажу лишь, что прокурор считает их достаточными для выдачи ордера на арест Джозии Бланда. Мисс Мартиндейл и миссис Бланд оказались, как Вы и Предполагали, сестрами, и хотя я уверен в участии мисс Мартиндейл в совершенных преступлениях, получить подтверждение этому будет довольно трудно. Без сомнения, она очень умная женщина. Тут я надеюсь на миссис Бланд. Она из породы предателей.