ЧaйфStory
Шрифт:
Шахрин: «Приходит ко мне Алина вся в слезах и говорит, что Антона увезли в дурку. Что он выпил, разбил телевизор, бил гитарой об стенку, а гитара-то была моя… Его увезли в «Исеть», в самую страшную нашу дурку. Алина говорит, что уже консультировалась с апрельскими маршами, известными специалистами в области психиатрии, с Женей Кормильцевым, и тот сказал: «Исеть» — это очень плохо».
Шахрин с Алиной уселись в Бовин «Москвич-401» и скоро увидели эту «дурку», живо напоминавшую концлагерь: белые бараки на полтора метра из земли торчат, решетки, грязь… Был ливень, охрана бдительность потеряла, заехали прямо во двор, но выяснилось, что каждый барак все равно на решетку закрывается. Выходной,
«Когда меня показали, Шахрин в ужас впал. Пришли к молодой врачихе, она говорит: «Да вы что! Месяцев восемь полежит, там посмотрим»… Шахрин объясняет про гастроли — бесполезно. Но Шахрин — человек пробивной, нарыл тетку в этой психушке, которой я до сих пор безумно благодарен, Тамара Узбеке на, совершенно классная тетка, хрен на нее вышел, уговорил, и меня просто выцепила оттуда. Шахрин писал какие-то расписки, я писал расписки… И меня перетащили в другое отделение» (Нифантьев).
«Вообще, врачи очень странное на меня произвели впечатление, — это уже Шахрин, — они полные психи. Но мы добились, чтобы его перевели от полных психов, договорились, что Тамара Узбековна его закодирует, я дал расписку. И его отпустили. И с тех пор у нас Антон не пил».
За всю историю «Чайфа» это был первый реальный прорыв на ниве борьбы с зеленым змием. Хотя… «Я и сейчас алкоголик, — ухмыляется Антон. — Потому что алкоголизм неизлечим. Фактически я не пью, но я алкоголик»…
(«Дети гор»)
«…я думал, что на этот раз мы
пишем что-то уж совсем настоящее».
В. Шахрин
«Дети гор» — первый альбом, записанный с Гройсманом. С ним чайфы впервые изменили Питеру, пора было покорять Москву. А с ней и всю страну.
Гройсман сразу заявил, что писать альбом нужно «в нормальной московской студии», что нужен настоящий продюсер, на эту роль предложил Сергея Галанина. Шахрин: «Мы подумали: московский взгляд нам не помешает, корни все равно останутся, но некий по-хорошему столичный призвук нужен, чтобы это была до не конца сельская музыка».
Деньги взяли взаймы, запись на SNC, сумма фиксированная — ровно на 60 часов работы. Жили в общежитии какого-то завода возле Горбушки, четыре койки, стол, на столе ножиком вырезано «Казарян», потому и звали местечко «Отель «У Казаряна»… Единственная розетка почему-то над шифоньером, чтобы утром поставить кипятильник, нужно было крепко извернуться… И койки такие, что родилось предположение, будто на заводе все рабочие какого-то специального, очень маленького роста — ноги вечно торчали через решетку, сетки прогибались до самого пола, в такой позе спали. Денег не было, Шахрин взял из дома мешок сала, его и ел Декабрь 92-го года, страшный холод, утром вставали, шли на студию в темноте и в темноте вечером выходили.
«Это был первый альбом, в котором старались учитывать некие законы шоу-бизнеса, — свидетельствует Шахрин, — а так как мы в нем не очень понимали, часть работы взял на себя Дима, звук — Серега Галанин, а консультантом был Олег Сальхов, директор SNC. Задача была конкретная: сделать роскошный коммерческий звук, чтобы альбом стал продаваемым».
Выходило достаточно мажорно, но у Шахрина и настроение было мажорное. И никак не могли сообразить, какую песню считать будущим хитом, на какую потом клип снимать, поскольку появилась уже потребность клипы снимать. Именно по этой причине Дима предложил записать по второму разу «Псов с городских окраин» — песня сильная, а к тому же в прошлый раз забыли гитару записать.
Про
Женский вокал в «У зимнего моря» спела Наташа Романова, когда-то она спела «Котлован» у «Апрельского марша». Нужно было мягко, а она норовила заорать, как в «Котловане». Ее уговаривали петь поэротичней, устраивали мужской стриптиз, задирали рубахи в пультовой, танец живота исполняли… Ничего, спела… В двух песнях на гитаре играет Сергей Воронов, гитарист из Crossroads. И все бы хорошо, но чего-то в альбоме все не хватало, и вообще выходил коротковат. Стали думать, Шахрин неохотно признался, что вообще-то есть у него еще одна песня, но она «не вписывается». Бегунов предложил сыграть на всякий случай, Шахрин под гитарку напел:
«Не спеши ты нас хоронить, а у нас еще здесь дела, у нас дома детей мал-мала, да и просто хотелось пожить»…— Почему ты решил, что не вписывается? — поинтересовался Бегунов. Шахрин объяснил, что подход другой, фолковый, и тема фолковая, и сюжет, можно сказать, заимствованный… Бегунов сказал:
— Ты дурак, что ли? Все вписывается! Тебе нравится — мне тоже нравится, есть шанс, что она и людям понравится. Какая разница, что она не влезает в эту рок-н-ролльную концепцию? Пишем!
И записали. Пригласили Рушана Аюпова, клавишника из «Бригады С», с гармошечкой, и записали. Но вопрос «кто тут хит?» оставался открытым: «Мы думали, что «Не спеши», конечно, хороша, но, безусловно, не центровая, не главная», — Шахрин. Впрочем, думать было некогда — деньги кончались. Дописывали «Мама, она больше не может», я записал вокал, нужны бэки, но у студии стоит такси, чтобы везти группу на поезд; я заскочил, сам спел все бэки, чтобы не объяснять никому, что и где… Допел, сказал: «Все!» — в такси, и все» (Шахрин). Сводить, доделывать остался Галанин, но об этом позже.
Мероприятие называлось «Рок на Рождество», Минск, январь 93-го. Попали случайно. Гройсман: «Я пошел на «Черный пес Петербург», за кулисами меня встречает один музыкант: «Привет, ты в Минск-то едешь?». Второй — то же самое, и я вижу, что все едут в Минск на «Рок на Рождество». А делает некто Иван Иваныч, я его вижу, он: «Здорово, Димастый!». А я: «Пошел ты!.. Как я с «Бригадой», так ты мне звонил и обзванивал, а как я с «Чайфом», так нет тебя»… Он руками замахал, и так совершенно случайно я вписываю «Чайф» в Минск».
Концерт ночной, никому рубиться до утра не охота, а «Чайф» оказался самой неизвестной командой, не считая минских… Пять утра, в зале пьяные люди спят, Гройсман решил: «Да и хрен с ним, не получилось и не получилось». Вышли чайфы и подняли зал на ноги, народ проснулся, затанцевал… Но самое интересное случилось после.
Входит в гримерку категорически пьяный человек, представляется: Игорь Пархута. И говорит, что его жена с Шахриным работала на «Роке чистой воды», зовут ее Галя. Та самая Галя, которую Шахрин не запомнил. Но она ребенка родила и не смогла прийти. И говорит Игорь: