Чайлдфри
Шрифт:
Рядом с белокожей Аллой Катя всегда казалась себе цыганкой или чернокожей невольницей, взятой в услужение из милости. Конечно, сестра сердилась на нее и отчитывала, но Катя не могла не видеть, что в глубине души та соглашается с ней и ощущает свое превосходство. Да жаль, что дети пошли в мать разве что цветом волос...
Их роман с Андреем начался ровно четыре года назад с такой же встречи выпускников через год после окончания школы. Он сразу повез ее к себе и был немало удивлен, что оказался у Кати первым. Может, даже больше раздосадован, потому что не рассчитывал на такой сюрприз, и ей приходилось изображать удовольствие, хоть удовольствия
Андрей уехал обратно в столицу, куда перебрался вместе с родителями сразу после школы. Этот роман продолжался целых три года, пока однажды по вайберу ей не пришла ссылка в инстаграмм на страницу некоей Виктории Красновой. Бесконечные фоточки с отдыха, букеты цветов и переплетенные руки заканчивались целой фотосессией бракосочетания самой Виктории, к слову, совершенно никакой, и Андрея Силанина. Последним как раз красовался снимок первой страницы новенького паспорта на имя Виктории Силаниной.
Три дня Катя пролежала в своей комнате, глядя в потолок и совсем ничего не чувствуя, игнорируя звонки и сообщения Андрея, а потом он заявился собственной персоной с букетом и золотыми сережками в подарок, как будто ничего не произошло. Катя довольно спокойно предложила оставить ее в покое. Андрей не унимался и убедил ее встретиться на нейтральной территории, чтобы все обсудить «как взрослые умные люди», и она даже согласилась.
— Я думал, ты все понимаешь, Катюша, — разглагольствовал Силанин, развалившись за столиком средней руки ресторана, а она вглядывалась во все еще любимое лицо, не понимая, как могла все это время оставаться настолько слепой, — я тебя люблю, мне с тобой хорошо, у нас отличный секс. Но в бизнесе важны связи, мой бизнес как раз развивается, мне нужна поддержка, а что мне можете дать ты и твоя семья? Родители Виктории влиятельные, обеспеченные люди, наш брак, конечно, накладывает некоторые ограничения на наши с тобой отношения, но для тебя ничего особо не изменится. Я все так же буду приезжать, я готов тебя содержать, вот только предохраняться нам следует теперь более тщательно, сама понимаешь…
Катя прекрасно понимала. Так хорошо, что даже дослушивать не стала, поднялась и ушла, вылив предварительно на голову бывшего любимого нетронутый бокал вина. Андрей кричал и ругался, догнал и попытался схватить за руку, но увидев ее взгляд, осекся и отступил. Больше он ее не беспокоил, Катя удалила все контакты, сменила номер и зажила своей жизнью, а через несколько месяцев с ней случился Аверин. И теперь она, глядя на себя в зеркало, пыталась понять, что чувствует к человеку, которого любила с пятого класса.
Конечно, хотелось его поразить. Конечно, хотелось, чтобы он, увидев ее, мысленно ахнул и хоть на миг пожалел, что сделал именно такой выбор. Но больше она ничего не чувствовала, а уже садясь в такси поняла, что сама искренне жалеет, что сегодня ее не увидит Клим Аверин.
Вот такой Катя Самойлова явилась на выпускной:
Было очень волнительно переступить школьный порог, как будто она не пять лет назад выпустилась, а двадцать пять, так много всего произошло, что набралось бы на несколько жизней: жизнь до аварии, жизнь после, жизнь до Аверина, жизнь после…
«Не много ли тебя сегодня, Клим?»
Катя хорошенько встряхнула головой, прогоняя мысли об Аверине, а потом наткнулась на взгляд Андрея, в точности такой, о котором мечтала — обалдевший,
— Привет, — в голосе тоска, в глазах поволока, — ты так изменилась, Катюша, стала такой красивой, глаз не оторвать!
Она знала, на что шла, следовало либо вообще здесь не появляться, либо делать вид, что между ними ничего не произошло, все забыто и давно похоронено. Очевидно, что первый вариант она профукала, оставалось мило улыбнуться.
— Привет, Андрей, ты тоже отлично выглядишь.
Катя смотрела на него и диву давалась — что она нашла в этом совсем еще молодом парне, его и мужчиной-то сложно было назвать! Не потому, что с ним было что-то не то, а потому, что было с чем сравнивать. Точнее, с кем. Андрей тем временем наклонился к ней, чтобы поцеловать — с ее ростом метр шестьдесят пять всем приходилось наклоняться, но только у Клима получалось это делать так, будто он ее обволакивает собой, закрывая от всего мира…
Да что это такое, сколько можно вспоминать этого отступника! Он о ней и думать забыл, молол языком всякую чушь, что она с ним будет вечно, и где он теперь? Может, с Лизой помирился? А ведь правда, что могло помешать Климу встретиться с бывшей любовницей? И кто вообще сказал, что она бывшая? В груди так сдавило, что Катя даже задышала быстро-быстро, увернулась от опешившего Силанина и поспешила к обнимающимся и радостно смеющимся девчонкам.
Подтянулись остальные, всей толпой бывшие одноклассники слонялись по школе, заглядывали в кабинеты, расселись в родном классе, ожидая класснуху — учительницу химии. Затем обнимашки, цветы и подарки, и только когда отправились в паб, Катя вспомнила об Андрее, да и то лишь потому, что поймала его тяжелый и пристальный взгляд.
Паб был оформлен в ретро-стиле, для празднования бывшие выпускники объединились с параллельниками и арендовали банкетный зал. Оказавшись в вестибюле, Катя мельком бросила на себя взгляд в зеркало и втайне осталась довольна — если бы не платье, она бы себя и не узнала. Глаза блестят, на щеках румянец, она будто светилась изнутри. И сразу в зеркале поймала тот же пристальный взгляд, но решила не обращать внимания.
Столы были сдвинуты в один длинный «свадебный», тут же их бывшая староста предложила каждому сказать несколько слов о себе. Катин «каминг-аут» был коротеньким — отучилась, работает, в перспективе хорошая должность, воспитывает близнецов. В отличие от нее, Силанин даже поднялся, когда говорил о себе. Бизнес идет в гору, женат, родилась дочь. А Катя лишь отстраненно отметила про себя, насколько ей сейчас это безразлично.
Они танцевали с девчонками до упаду, как малолетки, дурачились и хохотали, и когда Андрей пригласил ее на танец, поначалу она даже не поняла, что ему нужно, а потом отказываться было уже неловко, да и не стоило. Ей были неприятны его прикосновения, чего нельзя было сказать о ее бывшей любви. Андрей смотрел на Катю хорошо знакомым взглядом, в котором угадывалось желание и еще что-то вызывающее, что ее пугало. И его руки тоже пугали — слишком собственнически и недвусмысленно он ее обнимал и вжимался в нее в танце.