Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне
Шрифт:
Кое-кто, уже набравшийся, приглашал ее в гости, кто-то наоборот пытался прорваться к ней, но тоже терпел фиаско.
Где-то в вагоне забренчала гитара про «милую… солнышко лесное». Мотание по маршруту «Взад и назад» по вагонам участилось, при этом, хождение сопровождалось звуками ударов конечностей об углы и поручни. Периодически раздавались взрывы гомерического хохота и, кого, собственно, стесняться-то гогота.
— Ну, за знакомство! — произнес Лавриков и опрокинул содержимое эмалированной кружки в рот.
Синхронно поднялись
— Я в Грозном был полтора года назад, на штурме, — на вопрос Долгова о конечном пункте их путешествия — ответил Костя, — я такое только в кино про войну видел… Про Сталинград… Минуты не проходило, чтобы по городу чем-нибудь не шарахнуло…
— Давай за тех кто не с нами… — Долгов разлил третью.
Трое мужчин, не сговариваясь, встали вокруг купейного столика, пытаясь поймать тишину. Её не было. Уже смелей и громче, хором нестройных голосов по вагону разливалась песня про задремавшего есаула, за перегородкой кто-то бубнил об автомобилях, привокзальный пейзаж протяжно озвучил тепловоз. Каждому хотелось думать о чем-нибудь своём. Миша вернулся часа через полтора. Обдал коньячным перегаром и сообщил, что цеплять будут под утро, поэтому уснуть под мерный перестук колёс не удастся.
— Олег Саныч уже не придёт, — знающе порадовал Михаил и, понизив голос, добавил, — они с Елиным третью давят, так что думаю до завтра будем без контроля…
Вздохнув, он встал и пошёл в народ рассказывать: «Аккуратней мужики», «Куликов по вагонам ходит»; «Не орите так», «Завтра поедем в 5 утра…».
— Я больше не могу жрать, лопну… — объявил Костя, вставая, — с вашего позволения, меня чего-то в сон потянуло.
— Отбой? — спросил Долгов.
— Попробую… — одним рывком Костя забросил своё тело на полку. Не раздеваясь, он вытянулся на одеяле и, вдыхая тёплый воздух, разбавленный креозотом, закрыл глаза…
Вагон жёстко дёрнуло. Костя проснулся.
«Я спал одетый, всё может быть, наверное, снова я начал пить…» Ни к селу, ни к городу вспомнилась дурацкая песенка. Как вчера забрался на полку, так и уснул в олимпийке и камуфляжных штанах.
На соседней полке, накрывшись одеялом с головой, спал Долгов. Свесившись головой вниз, Костя увидел умиротворённое сном лицо Кутузова и «услышал» крепкий сон Саши Лаврикова. Его раскатистый храп звучал в унисон с чьим-то сопением за перегородкой. Где-то дальше в вагоне ещё не закончились посиделки — слышался шум голосов, о чем-то негромко спорящих.
5.20 показывали часы. Осторожно спустившись, нащупал ногой кроссовки, обувшись, прошел в тамбур.
Лежать на верхней полке в спертом воздухе вагона расхотелось. Там тоже не удалось подышать свежим воздухом.
Около двери, затягиваясь сигаретой, стоял плотный, кряжистый мужик в светлой футболке и «афганских» штанах. Рассеянно кивнув, Катаев встал на противоположную сторону.
— Тебя Костя зовут? — раздался за спиной вопрос с утвердительной интонацией.
— Типа того… — повернулся Костя к соседу по тамбуру.
— Серёга Рябинин, — рукопожатие было сухим и жёстким, — Я слышал за тебя… Не первый раз едешь, вроде…
— Не первый… — Костя силился вспомнить, где он слышал эту фамилию, всматриваясь в лицо собеседника. Только сейчас он заметил, что тот слегка нетрезв, хотя применительно ко времени, эта формулировка вроде неуместна. К пяти утра «слегка» не подходит. Несмотря на это, взгляд Сергея был пытлив и изучающ.
— Табарик за тебя рассказывал, — произнёс Сергей, вдавив окурок в консервную банку-пепельницу, традиционно висящую на ограждении оконного проёма. Костя вспомнил заместителя начальника управления кадров Игоря Табарова. Тот, ещё в управлении рассказывал ему про этого Рябинина. Ничего конкретного, но что-то запало…
«Вы там обязательно состыкуетесь… Его как и тебя, несмотря на возраст, сносит малость… На грани тоже…»
— И мне про тебя говорил. Нормально отозвался… — ответил Катаев.
— Нормально… — усмехнулся Сергей, — ну, как и мне о тебе…
Поняв и, уже распознав, заочную схожесть, опера по-другому глянули друг на друга. Рябинин был старше Катаева лет на десять, но разница, в общем, не ощущалась.
— Мы тут приняли маленько… Я к парням присматриваюсь с кем, о чём можно… Ты-то в каком едешь?
— В первом… Чего-то вырубился вчера вечером… Стресс, наверное, — улыбнулся Костя.
— А мы и не ложились ещё…
Косте вспомнились спорщики из середины вагона. Крепко присели… А по Серёге и не скажешь, видно со здоровьем в порядке.
— Ты за выслугой едешь или за «боевыми»? — посмотрел в глаза Косте Рябинин.
— Не думал пока. Скучно просто стало, вот и завербовался. Взбодриться…
— Там насовсем можно взбодриться, — одними губами улыбнулся Серёга, — повоюем, что ли… Есть пара наработанных схем по пленным… В первой командировке я шестерых срочников вытащил… Опасно правда, малёхо…
— Там, так то, за угол поссать сходить опасно… А пленных с боем? Как во вторую мировую?
— He-а… Обмен, но тоже приятного мало. Шаг в сторону и тебя, и пленных, и посредника к Аллаху отправить могут… Дорога дальняя, расскажу как-нибудь… Людей надо присматривать уже сейчас… Пойдём к нам, дёрнем да спать завалимся…
— Это ты завалишься, а для меня день только начинается…
— Ну, тогда к вечеру словимся…
Оба опера вышли из тамбура. Шедший первым Рябинин вдруг остановился около купе проводников. Деликатно кашлянул. Костя, заинтересованный, тоже встал. Серёга обернулся: