Чеченский след
Шрифт:
Окончив свой философский факультет, Мамед поосмотрелся, выбирая себе дорогу в жизни. Времена тогда были самые благоприятные — перестройка, много чеченцев на видных постах, кругом свои, до любого из них можно было достать через одного-двух знакомых или дальних родственников. Сила малых наций, понимал Мамед, в том, что они держатся друг за друга, везде своих проталкивают. А русские привыкли, что их много, — десятком больше, десятком меньше, какая разница… И каждый особняком, сам свою жизнь устраивает. Вот потому они и будут всегда проигрывать, ушами хлопать да удивляться: почему на ключевых постах
Дядя Гасан, заблаговременно предвидя перемены в государстве, как и положено хитрому восточному человеку, ушел с поста в министерстве на заслуженную и немаленькую пенсию и занялся сомнительными делами, приносящими вполне ощутимые барыши, — проще говоря, ушел в мафию… Ну и Мамед пошел в общем-то за ним.
По специальности Мамед, конечно, не работал, хоть и знал хорошо язык и втайне мечтал о работе переводчика… Но как человек практичный, понимал, что взрослый мужчина должен зарабатывать деньги, а не заниматься тем, что ему нравится.
Подумал, посоветовался с дядей — и решил заняться бизнесом, частным предпринимательством. Решил — и готово дело, оказался в скором времени единоличным хозяином автосалона. Поначалу дядя ему очень помогал, с людьми познакомил — начали они с нелегальной торговли крадеными машинами, переправленными из Польши, а потом пошло… Что касается начального капитала, — как ни странно, родственники приняли в Мамеде большое участие. Приезжал старший брат, разведал, что да как, покрутил носом, а потом неожиданно ссудил Мамеду крупную сумму на обзаведение. Мамед знал, что брат его крутит какие-то совсем уж темные делишки, но от денег, заработанных таким путем, отказываться не стал — деньги не пахнут…
Так Мамед и жил — сперва родственники его поддерживали, потом он родственников — отсылал на родину время от времени небольшие суммы, женщинам украшения, мужчинам подарки… Так было принято. И даже когда дядя его Гасан стал сватать ему несимпатичную внучатую племянницу Дину, Мамед особенно противиться не стал. Родственники хотели, чтобы он был женат на своей, на чеченке, — так тоже было принято. Мужчина он был уже зрелый, самое время было обзавестись семьей, по русским барышням Мамед уже погулял, да жена тому не была бы помехой — женился. Среди достоинств Дины было то, что она была особенно молчалива — редкое качество для жены. А красота тут необязательна…
Так и жили — в довольстве, достатке. Детей исправно Дина ему рожала — все мальчики. В мечеть Мамед почти и не ходил — столичная жизнь как-то не располагала. В лени хотелось жить, себя потешить, да и суета одолевала — где машины купить, как потом перепродать, кому на лапу дать… Одним словом, жизнью своей Мамед был доволен, всем, кроме одного: больно ровно она текла, каждый день одинаково. Так и затосковать недолго…
Однако затосковать Мамеду так и не удалось. Налетели в его жизнь непредвиденные события, как хищные птицы. Теперь уж не разберешь — хорошо ли это было, плохо ли… Было — и все. Никуда не денешься. После смерти узнаем…
Приехал к устроенному Мамеду в Москву погостить старший брат, полевой командир. В Чечне в подручных у самого Дудаева ходил. Вроде бы так приехал, ни за чем, по-родственному. Раньше Мамед тоже часто родственников принимал у себя, кормил — а как
— Ну что, брат, — сказал он, — нравится тебе в Москве?
— Нравится, брат, — пожал плечами Мамед, — деньги идут…
— А все же лучше родины нет, а? Разве не так? Не скучаешь?
— Скучаю, — согласился Мамед.
— Скучаешь… а пока твой народ борется, ты тут у них прохлаждаешься. Нехорошо…
— А что я должен делать? — пожал плечами Мамед. Ясно, брат не так приехал, а с предложением…
— Это ты сам подумай, брат, что ты можешь сделать. Пока твои братья — я, и Руслан, и Фазиль — воюют, ты тут… Чем ты, говоришь, занимаешься?
— Машинами торгую.
— Ага… Машинами. Машинами — это хорошо. А какими машинами, брат?
— Разными… Только что вот партию джипов получил…
— Джипов — очень хорошо. Вот и отдай нам свои джипы. Они нам на горных дорогах ой как пригодятся…
— На горных? — оторопел Мамед.
— Знаешь ведь, — подмигнул брат, — у нас всегда, что бы ни случись в стране, остаются наши горы…
— Хорошо, — сказал Мамед, подумав, — бери джипы.
Он не имел права отказать — родня бы его не поняла. К тому же изначальная ссуда… Короче, Мамед почувствовал, что начинает вступать в права первобытный кодекс чести.
— В мечеть ходишь, брат? — продолжил допрос Шамиль. — Ходи… В такие времена… Скоро, говорю тебе, будет большая война с неверными. То, что сейчас происходит, — это даже не подготовка… Это проверка. Качеств твоих бойцовских проверка, чести твоей проверка, веры.
— И кто же нас проверяет? — скептически поморщился Мамед. Не любил он всех этих высокопарных и цветистых разговоров. Поотвык…
— Аллах нас проверяет, — воздел очи горе Шамиль и ладонями огладил бороду.
Возразить на это Мамеду было нечего.
Так это все и началось. Сперва — машины, потом — пара ездок с оружием через границу, потом мирный торговец автомобилями Мамед Бараев превратился волшебным образом в подпольного торговца оружием, и автосалон уже служил просто прикрытием, а в багажниках его прекрасных, нежно любимых дорогих машин громыхали ящики с автоматами, переложенными древесной стружкой. Мамед стал бояться представителей власти и плохо спать по ночам… Тем более что обстановка в республике окончательно обострилась, своих с видных постов в правительстве Москвы поснимали — пора было трогаться с места. Чеченцы покидали Москву. За Мамедом снова приехал старший брат, еще более заматеревший, обросший и злой, и увез его с собой. Жену Дину с детьми Мамед оставил в Москве — тут спокойно, место обжитое, дети в садик ходят…