Чеченский угол
Шрифт:
Палили от ненависти к той земле, где даже дети готовы сражаться за свою свободу. Убивали будущее – окрепшего, возмужавшего Даута, научившегося быть сильным.
Шакалы!!!
Глубоко вздохнув, Ибрагим взял на руки холодное онемевшее тело и тяжело зашагал вверх, в наплывающую на горы ночь.
В лагере он опустил мальчика на землю, протянул командиру пару шоколадок:
– Вот. Это все. Остальное шурави уничтожили.
Салман кивнул зашивавшей чью-то куртку Айзе:
– Раздели между ранеными.
Собравшиеся у костра бойцы потихоньку расходились. Чего ждать – ужина не будет, как не было и обеда.
Салман повернулся к вглядывающемуся в огонь Ибрагиму:
– Что думаешь? Надо разделяться? Расформировывать отряд на группы?
– Почему? Даута, похоже, неделю назад убили. Или ты думаешь, после Дагестана собаки совсем озвереют?
– Люди на связь выходили. Говорят, во многих селах парни исчезли. Наши парни, сочувствующие и воюющие. К ним приходили раньше – с обысками, с прокурорами. Но все уже научены. Дома – ни одного патрона, за что арестовывать? Потом они исчезли. Слишком много ребят исчезло.
Ибрагим понял, чего опасается командир. Судя по всему, шакалы направили в этот район спецназ ГРУ. А это машина смерти, такие ребята долго не церемонятся. В этих условиях существование отряда – действительно, большой риск. Надо разделяться на небольшие группы по 5–10 человек, дожидаться, пока снова станет тихо.
– Разделяться сложно, – сказал Ибрагим. – В села спускаться совсем нельзя будет. Сам знаешь: одно дело, когда большой отряд кормишь-обеспечиваешь, и совсем другое – пять-шесть отрядов. Увеличится число тех, кто спускается с гор – больше наших ребят поймают. Да и охрану надежную большому отряду проще обеспечить.
Из чернильной темноты шагнула знакомая коренастая фигура.
Вахид присел рядом, скорбно помолчал над телом Даута.
Салман нетерпеливо поинтересовался:
– Как все прошло? Сколько трупов?
Вахид горестно развел руками:
– Устройство не сработало. У меня был дублирующий пульт. Жал на него, ждал до последнего – безрезультатно. А Малику подстрелили.
– Убили? – уточнил Ибрагим.
– Похоже, нет. Скорее всего, ранили.
Салман сжал кулаки. Конечно, он знал – база СОБРа охраняется. Всегда охранялась. Но чтобы вот так сразу палить по женщине…
– Куда ты ее отвез?! – выкрикнул командир. – Мне говорили – там что-то вроде аллеи, по которой можно дойти почти до самого входа. Всего пара шагов – и Малика в здании. Да даже если рядом! Заряд мощный был! Все в округе разнести можно!
– Взрыва не было, – повторил Вахид. – Ее подстрелили прямо из аллеи. Думаю, они ее живую взяли. Я ждал, сколько можно было, и все на пульт давил, думал, может, сработает. Потом уезжать пришлось, машину могли заметить. Они и заметили, поехали следом. Кажется, я колесо им прострелил, во всяком случае, они отстали.
Салман задумался. Да что же это такое, в последние дни отряд просто преследуют неприятности. Покушение в Грозном провалилось. Из Дагестана едва унесли ноги, а сколько бойцов рассталось с жизнью. Теперь еще вот этот случай – девчонка, которая должна была подорвать вместе с собой десятки шакалов, попадает в плен.
– Айза, – окликнул командир. Женщина подняла голову от шитья. – Надо срочно искать новую девушку.
– Сделаю, Салман. У меня уже есть кое-кто на примете.
– Теперь что касается наших дальнейших действий, – командир обернулся к расстроенным Вахиду и Ибрагиму. – В ближайшие дни отряд совершит налет на базу СОБРа. Мы не можем сидеть сложа руки и смотреть, как на нашей земле хозяйничают шакалы.
Бойцы переглянулись, убеждаясь: думают об одном и том же. Отряд не готов к такой операции. Надо выждать, зализать раны, все как следует продумать. В Салмане же клокочут ярость и ненависть, еще слишком больно от недавних потерь, следует подождать, пока затянутся раны – и душевные, и телесные.
Вахид оказался смелее, решился озвучить свои соображения:
– Командир, мы не готовы. Будет много жертв…
Салман усмехнулся.
«Неужели я всерьез обсуждал все это – разделиться, спрятаться, затаиться? Только вперед. Только сражаться. Пусть под ногами русских горит земля, а сами они захлебнутся кровью!» – подумал он.
Следующая фраза часто звучала из уст командира. Но все ее хорошо знали не только поэтому.
– Не говорите о тех, которых убивают на пути Аллаха: «Мертвые!» Нет, живые! Но вы не чувствуете… – Салман процитировал суру Корана, ощущая, как уверенность и энергия наполняют тело.
Нет пощады неверным. Потому что они зашли слишком далеко.
Глава 5
Средства массовой информации как с цепи сорвались. Военными предпринимались попытки перекрыть доступ к информации телевизионщикам, но разве можно сдержать эту стаю воронья? Налетели, закружились над щербатой дагестанской больницей, над похоронными процессиями, не оправившимися от шока очевидцами. Правозащитники – тоже те еще стервятники, тут как тут со своими комментариями: «Действия силовых структур не профессиональны, заложников убивали не бандиты-террористы, а монстры из спецподразделений, которые, между прочим, содержатся на деньги налогоплательщиков, но не могут обеспечить безопасности граждан, зато регулярно нарушают права человека и бла-бла-бла…»
Заместитель руководителя Местного оперативного штаба генерал Федор Алексеевич Иванов не без удовольствия щелкнул пультом. Черный экран телевизора послушно слизнул упитанную физиономию очередного борца за права и свободы граждан. И как таких людей подпускают к правозащитной деятельности, да еще и предоставляют им эфир? Судя по манере держаться и разговаривать, мужику перво-наперво требуется психиатр…
В газетах творилась аналогичная вакханалия. Может, печатное слово ранило даже больнее, потому что если телевизионщики хоть как-то ограничены временными рамками новостных сюжетов, то у газетчиков возможностей для пасквильного творчества побольше. Размахнись рука, раззудись плечо…
Федор Алексеевич пододвинул поближе листы подготовленного пресс-службой дайджеста. Он уже один раз прочел сводку последних публикаций, посвященных недавним событиям, и что-то в них его насторожило. А своей интуиции генерал доверял безоговорочно, так как прошел все ступеньки карьерной лестницы МВД, работал опером, участковым, руководил отделом по борьбе с организованной преступностью. Была возможность выработать рефлекс различать нестыковки в обилии информации.
Итак. Творчество Аллы Перовской без комментариев. Странно, что дамочка не обнаружила вблизи больницы ямы, где гнусные федералы гноят несчастных мирных жителей. С ее-то пылом – могла бы, могла.