Чего боятся ангелы
Шрифт:
– Моя мама всегда боялась, что ее племянница закончит дни как простая девка с Хаймаркета.
Гордон хмыкнул.
– Ничего подобного. Рэйчел была вовсе не такая. Чтобы войти в ее врата слоновой кости, нынче надо быть лордом или хотя бы чертовым набобом.
В этих словах скрывалась по крайней мере одна из причин обиды этого человека на свою бывшую любовницу. Когда она была молода и только начинала свою театральную карьеру, положение Гордона как одного из титанов сцены наверняка делало его в ее глазах всесильным, почти божеством. Но как только Рэйчел заработала собственную репутацию и привлекла внимание богатейшей лондонской знати, она явно решила найти партию получше. Особенно при его склонности поучать ее кулаками.
Гордон сделал большой глоток из кружки.
– Она все говорила, что настанет день, когда головы всех знатных будут торчать на кольях, а их драгоценная голубая кровь забурлит в сточных канавах. – Он тихо, невесело ухмыльнулся. – Но быстренько запела другую песенку, как только они стали платить за ее шелка да жемчуга.
Значит, Рэйчел Йорк симпатизировала Французской революции. Интересно, подумал Себастьян. Он печально покачал головой.
– И теперь один из этих знатных людей убил ее?
– Так говорят. Хотя если бы меня спросили, то я бы посоветовал властям попристальнее присмотреться к этому чертову французику.
– У нее был в любовниках француз?
– Любовник? – Гордон забросил в рот остатки хлеба, пожевал и шумно сглотнул. – Не думаю, чтобы его можно было так назвать. Хотя да, за ее апартаменты платил он.
– А что он за человек?
– Да один из этих клятых эмигрантов. Называет себя сыном графа или кем-то в этом духе. – На мгновение безупречное произношение исчезло и проглянул простонародный шотландский говорок. Отодвинув тарелку, актер откинулся на спинку стула и стряхнул крошки с пальцев. – Этого человека зовут Пьерпонт. Лео Пьерпонт.
ГЛАВА 17
В жизни сэра Генри Лавджоя остались две страсти. Одна – правосудие и законность. Вторая – наука.
Он всегда, когда мог, посещал лекции Королевского научного общества, читал «Сайнтифик квортерли» и очень старался применять научные методы в расследованиях и судебных разбирательствах. А также полагался на свои инстинкты и интуицию.
Именно они заставляли его продолжать копаться в последнем убийстве, подсказывая, что за убийством Рэйчел Йорк в церкви Сент Мэтью на Полях скрывается больше, чем успел разузнать констебль Эдуард Мэйтланд. И потому днем в четверг Лавджой разыскал друга виконта Девлина и прежнего его секунданта сэра Кристофера Фаррела в Брукс-клаб на Сент-Джеймс-стрит. Он был решительно настроен услышать как можно больше о нечестивом, распутном сыне графа Гендона.
– Расскажите мне о вчерашней утренней дуэли между лордом Девлином и капитаном Джоном Толботом, – попросил Лавджой, когда сэр Кристофер уединился с ним в маленькой комнатке, предоставленной им клубом, на самом верху лестницы.
Сэр Кристофер оказался на удивление честным человеком с ясными серыми глазами и непринужденными манерами. Ничего подобного Лавджой не ожидал от друга такого угрюмого и замкнутого человека, как Девлин. На вопрос сэра Генри он широко распахнул абсолютно невинные глаза.
– Дуэль? Что за дуэль?
В комнате стоял большой стол красного дерева, вокруг которого находилось с полдесятка стульев, обтянутых такой же синей парчой, что и стены. Лавджой стоял по другую сторону стола, не сводя взгляда с лица собеседника.
– Вы не сделаете этим добра своему другу, сэр Кристофер. Я не намерен сейчас применять закон против дуэлей. Но два дня назад была жестоко изнасилована и убита молодая женщина по имени Рэйчел Йорк, и некоторые улики вместе с показаниями свидетелей указывают на лорда Девлина. Потому чем больше мы узнаем о передвижениях его милости в последние несколько дней, тем лучше поймем суть дела. Если у вас есть относящаяся к этому делу информация, то с вашей стороны было бы уместно сообщить ее. Итак, я еще раз вас спрашиваю: кто бросил вызов? Лорд Девлин?
Сэр Кристофер немного помедлил, затем покачал головой:
– Нет. Толбот.
– Когда и где в точности был сделан вызов?
Фаррел подошел к окну, посмотрел на улицу, сцепив руки за спиной. Ответил он не сразу и говорил отрывисто, словно с трудом расставался с каждым словом, которое приходилось выдавать магистрату.
– Во вторник днем. У Уайта. Себастьян стоял у входа в игровую комнату с бокалом вина. Толбот толкнул его так, что вино из бокала Себастьяна плеснуло ему на сапоги. Он потребовал удовлетворения.
Лавджой понимающе кивнул.
– Это повод для публики. А теперь расскажите мне о настоящей причине.
Фаррел резко обернулся, подняв бровь и изобразив, насколько глубоко он оскорблен в лучших чувствах.
Лавджой ответил ему натянутой наглой улыбкой.
– Поговаривают, что лорд Девлин имел роман с супругой капитана Толбота.
Сэр Кристофер выдержал вопросительный взгляд магистрата. Но Лавджой подумал, что этому человеку рассчитывать за карточным столом не на что. Все его мысли и чувства откровенно читались на лице. Лавджой легко уловил тот момент, когда Фаррел решил прекратить сопротивление. Вздохнув, он подошел к одному из кресел, окружавших стол.
– Толбот так и думал, – сказал молодой человек, облокотившись на стол и подпирая подбородок руками. – Но это неправда. Отношения Девлина и Мелани Толбот никогда не выходили за рамки дружеских.
– Вы уверены?
Сэр Кристофер мрачно кивнул.
– Прошлой весной на балу в Девоншир-хаус Себастьян услышал, как кто-то плачет в саду. У него, понимаете ли, слух такой острый, что и представить себе трудно. Короче, он пошел и увидел жену Толбота. Этому ублюдку не понравилось, как она посмотрела на одного из скрипачей, и он очень дурно обошелся с ней, сорвав таким образом свою злость. Себастьян отвез ее домой.
– Но этим дело не кончилось.
Фаррел положил руки на колени и выпрямился в кресле.
– Нет. Ей был нужен друг, и Девлин стал им. Я всегда считал, что она почти влюблена в него, но Девлин не из тех, кто может воспользоваться беззащитностью.
Лавджой задумчиво смотрел на собеседника.
– Насколько хорошо вы его знаете?
На лице сэра Кристофера неожиданно расплылась мальчишеская улыбка.
– Лучше, чем моих обоих братьев. Мы с Себастьяном вместе учились в Итоне. А потом и в Оксфорде.