Чего душа желает
Шрифт:
– Чем же вы занимаетесь? – спросил Минц.
– Как будто вы не догадались!
– Объясните. Зачем нам догадки?
– Хорошо. Проблема проста. Чаще всего человек ошибается, потому что у него нет возможностей выбрать тот путь в жизни, ради которого он появился на Земле. Условия жизни, воспитание, материальное положение, случай – все объединяется для того, чтобы отрезать человека от его настоящей судьбы. Только единицам суждено соответствовать предначертанию. Может быть, вам, Лев Христофорович?
–
– А вы?
– Я хотел стоять в воротах нашей городской футбольной команды, но я был толстым мальчиком, и меня не брали.
– Представьте себе, что биология добилась того, чтобы соединить, казалось бы, несоединимое – человека и его призвание.
– А если поздно?
– Никогда не поздно, – сказала Ольга.
За стеной послышался шум. Кто-то кричал, рычал – мучился.
– Не все так гладко, как хотелось бы, – сказала Ольга.
– Если вы предлагаете человеку выполнить его желание...
– Не совсем так, Лев Христофорович. Мы не можем исполнять желания. Мы можем показать человеку, к чему лежит его душевная склонность. Ведь каждый из нас рожден выполнить какую-то функцию в муравейнике, именуемом человечеством. И когда он выполняет эту роль, он счастлив. Или почти счастлив. Но знает ли человек об этом? И я вам должна сказать, что величайшим изобретением Гургена Симоновича и было проведение черты между тем, что человеку кажется, и тем, к чему он на самом деле предназначен. Вот вы мне сказали, профессор, что хотели стать вратарем. Но разве вы знаете, ради чего вы родились на свет? Да вы можете и не подозревать.
– Значит, – догадался Минц, – если я приду к вам и скажу, что чувствую в себе извечное стремление стать вратарем, вы не обязательно со мной согласитесь?
– В подавляющем большинстве случаев мы с вами не согласимся... Но не будем спорить.
– И на самом деле, – величие и простота идеи поразили Минца, – вы дадите человеку возможность проявить себя не в том, в чем он хочет, а в том, к чему он рожден.
– Гениально! – воскликнула Ольга.
Из-за стены донесся рев.
– Но что это?
– Это ошибка, в жизни всегда есть место ошибкам. В медицине тоже.
– Это человек?
– Почти. – Ольга отвернулась к окну. Ей не хотелось отвечать.
– Ну нет, голубушка! – вспыхнул Минц. – Извольте открыть ваши карты. Что случилось?
– Пойдемте посмотрим, – сказала Ольга. Она поднялась и открыла незаметную дверцу за спиной, что вела в соседний кабинет. Половина того кабинета была отгорожена крепкой железной решеткой, как в полицейском участке Лос-Анджелеса.
За решеткой метался почти обнаженный растрепанный гражданин, который надрывно лаял и кидался на медбрата, пытавшегося угостить его бутербродом с красной
– Он полагал, – шепотом сообщила Ольга, – что всю жизнь мечтал стать дрессировщиком диких животных. А оказалось, что внутри него заложена программа сторожевой собаки. Мы не смогли этого определить заранее. Вот и попались. Теперь придется сложным путем превращать его обратно в воспитателя детского садика.
Человек оскалился и зарычал.
– Но он счастлив? – догадался Минц.
– Счастлив, – сказала Ольга.
– Может, пускай он останется...
– Вы с ума сошли! Он же полгорода перекусает!
Минц с Ольгой вернулись в ее кабинет.
– Ох, и устала я, – призналась женщина. – У нас уже капсул не хватает, мы с ног валимся...
– Каких капсул?
– За ухо каждому пациенту мы вшиваем капсулу в шесть миллиметров длиной. Она дает постоянное безвредное излучение и вскоре рассасывается в организме.
– И в ней?
– В ней освобождение от комплексов и заблуждений, а также элементарный набор навыков и умений в выбранной области поведения.
– Как же вы можете заранее определить?
– Если бы вы знали, как мало у людей вариантов поведения!
Больной за стеной жалобно тявкал.
– Проголодался, бедненький, – вздохнула Ольга.
– А еще бывали неожиданные превращения? – спросил Минц.
– Врачебная тайна, – ответила Ольга.
– Значит, бывали...
Вместо ответа Ольга бросила на Минца пронизывающий взгляд и спросила:
– А не желаете ли, профессор и почтенный член-корреспондент, проверить на себе действие капсулы?
– И окажется, что я на самом деле мечтаю разводить золотых рыбок?
– Может быть, имеет смысл переключиться?
– Я никогда не соглашусь с вами! – резко возразил Минц. – Моя деятельность приносит пользу миллионам людей. Мои изобретения занесены во все реестры. Не исключено, что меня вот-вот выдвинут на Нобелевскую премию. А из-за какого-то мелкого генетического дефекта вы лишите меня любимого дела, а народ – моих изобретений?
– Вы не правы, – ответила Ольга, – потому что если открытия и изобретения в мире биологии и есть ваше призвание, никуда оно от вас не уйдет.
– Нет, – сказал Минц. – А то еще начну мяукать.
Ольга улыбнулась. Скорее печально, чем жизнерадостно.
– Мне жаль, что вы не стали с нами сотрудничать, – сказала она. – Но по крайней мере обещайте мне, что будете заходить к нам, помогать добрым советом и делиться опытом.
– С удовольствием, – сказал Минц и задумался.
Прошла минута, а он все не уходил.
Ольга подняла вопросительно брови.
– Черт с вами, – сказал Минц. – Дезинфицируйте свою капсулу. Будем пробовать.