Чего не хочет женщина (Сборник)
Шрифт:
Каждый вечер она уединяется в комнате, садится за стол под лампой, берет чистый лист бумаги и пишет: «Здравствуй, мой сержант!»
А мама плачет.
Глава 2
Ольга приходит домой, опускает на пол сумки с продуктами, но не слышит привычного топота.
– Мам! – кричит она из прихожей. – А где Ксюшка?
Мама появляется из кухни. На ней фартук, в руке ложка.
– Ты не волнуйся, – говорит она. – Приходил Глеб, взял ее погулять.
– Как это – «взял
И как хлопнет дверью!
В лифте немного успокоилась. Бедная мама! Она сердцем ее понимает, а умом нет.
Ольга выскочила на улицу, платок на ходу повязала. Где они могут быть? На детской площадке? На горке? Или пошли в парк?
А уже темно. В свете фонарей падают снежинки. От сугробов исходит голубое сияние. Редкие прохожие движутся как тени. «Ну, Глебушка! – со злостью думает она. – Найду – убью!»
Добежала до бульвара. Около универмага увидела машину Глеба. Всмотрелась – они идут навстречу. Глеб Ксюшку за руку ведет, а она свободной рукой огромного леопарда к себе прижимает.
– Мама! – кричит девочка. – Он такой тепленький и пушистенький! Не бойся, он не кусается!
Вся злость куда-то улетучилась. Как говорил Серега, в ход пошла тяжелая артиллерия. Глеб решил штурмовать сердце Ольги через другие ворота. Ольга остановилась как вкопанная, кончик платка покусывает.
– В честь чего праздник? – спрашивает.
Глеб подошел, остановился. Ольга чуть живая. Кажется, сердце замерло. Ну, чего молчит? Чего тянет?
– Соскучился, – отвечает.
Она с облегчением вздохнула. Хорошо, не стал предложение делать.
Они сели в машину погреться.
– Хорошенький мой! Мохнатенький! – тихонько воркует на заднем сиденье Ксюшка. У Ольги ком стоит в горле.
– Ты хорошо выглядишь, – говорит Глеб, глядя на Ольгу с улыбкой. – Что-то давно не видно твоего бойфренда.
Она знает, мама сказала Глебу, где сейчас Сергей, и потому продолжает молчать. Глеб вдруг хлопает себя по лбу.
– Забыл тебе один прикол показать, – говорит он и вытаскивает из-под сиденья какую-то мятую газетку. – Слушай! «Как рассказывают сами федералы, самые дорогие девочки в Грозном и на границе с Дагестаном. Дешевле всего – в предгорных районах Чечни. Как правило, блокпосты удовлетворяются одной девицей на всех, расплачиваясь потом с ней тушенкой или водкой. Проституток это вполне устраивает. От желающих провести ночь со взводом солдат отбоя нет…»
Он поднимает взгляд. Ольге хочется ударить его по щеке, но ей жаль чувств Ксюшки. Она смотрит на Глеба и сжимает зубы изо всех сил. Ей кажется, будто ее посадили в глубокую яму и от ее ребенка требуют выкуп.
Почта работает безобразно: то несколько дней нет ни одного письма, то вдруг потом приходит сразу четыре! Серега, как нарочно, не ставит под письмами дат, и Ольга, читая, теряется: что было раньше, а что позже.
В воскресенье навестила Лешку.
Он тренируется по методике Дикуля, которую она ему принесла. Уже запросто выжимает каждой рукой по двадцать кило. Ольга садится на стул и смотрит, как он работает с гантелями. Для него теперь это смысл жизни. Она сидит и просто молча смотрит. А он демонстрирует ей силу. Он словно говорит: «Смотри, я сильный! Я мужик! Я пить бросил! Я обязательно встану с этой коляски!»
Он опускает гантели на пол, вытирает вспотевшее лицо полотенцем и закидывает его за шею.
– Самое обидное, – говорит он, – что я ничего не успел сделать… Вспышка, потом удар по ушам – как будто в лицо петарду пустили, и все. Темнота… Казалось, что всего мгновение был в отключке. Открываю глаза и ничего не вижу. Что-то на лице лежит. Оказывается, это моя рука. В госпитале иголками кололи – ничего не чувствовал. Болталась вдоль тела, как плеть. А теперь у меня бицепс сорок сантиметров в окружности…
Потом они пьют чай. Лешка все время кидает на Ольгу вопросительные взгляды.
– Ты знаешь, – говорит он, – Серега очень, очень хороший парень. Я жизнью ему обязан. Это ведь он вытащил меня тогда из-под обстрела. Мог на плечо взвалить, но побоялся, что меня снайпер добьет. Так и тащил волоком, собой закрывая… Что-то ты побледнела!
Он не на шутку испугался за нее. С опозданием прикусил язык. А у нее перед глазами – туман. Сердце колотится, крик к горлу подступает. Она не помнила, как вышла из квартиры. У двери лифта Лешкина мама догоняет.
– Ты уж прости его, дочка, – шепчет она и по плечу ее гладит. – Он с тобой, как со своими ребятами, – все о войне да о войне. Ему бы с девушками больше общаться. Может, у тебя подружка свободная есть?
Ольга поняла, что не о подружке речь, а о ней.
– Нет у меня никакой подружки! – вдруг резко ответила она, повернулась и побежала по лестнице. Там уже дала волю эмоциям. Она устала, устала, устала!
Ксюшка спрашивает:
– Мама, а скоро придет дядя Глеб? Он такой добрый!
Ольга молчит и продолжает лепить пельмени. Они так и выпрыгивают из ее рук. Мама делает вид, что не услышала вопроса внучки. Но Ольга-то знает, что сейчас у нее на уме.
По экрану телевизора бежит секундная стрелка. Сейчас начнутся новости. Мама вдруг встает из-за стола, вытирает выпачканные в муке руки и выключает телевизор.
– Хватит, – говорит она. – Пожалей себя!
Не говоря ни слова, Ольга включает его опять. Ксюшка смеется, она думает, что мама с бабушкой играют. Эта холодная война продолжается уже второй месяц. Конфликт неразрешим, потому что Ольга любит маму, а мама любит ее, но их цели несопоставимы.