Чего желает повеса
Шрифт:
Скоро звонок известил об отправлении, и Дэвид с кислым лицом направился к дилижансу. Внутри, как и ожидалось, было пыльно и убого. Настроение его совсем упало, когда пожилые супруги заняли места раньше его и пригласили даму сесть рядом. Сжимая ридикюль, та медленно, неуверенно направилась к дилижансу, но, прежде чем занять предложенное место, остановилась посмотреть, как уложили ее чемодан. У двери вдова подобрала черную юбку и снова замешкалась. С ее весьма незначительным ростом забраться на высокую ступеньку было проблематично. Дэвид подошел и предложил даме руку, дабы ускорить дело. Чем раньше они тронутся в путь, тем быстрее закончится это путешествие.
Женщина с улыбкой поблагодарила, но Дэвид не понял ни слова, совершенно ошеломленный. Никогда в жизни не видел он таких красивых лиц – как у ангела, идеальной формы в виде сердечка, с фарфоровой кожей, ясными голубыми глазами, маленьким прямым носиком и розовыми пухлыми губами. В голове промчались греховные и одновременно восторженные мысли. Дэвид на мгновение потерял дар речи. Молча кивнув, помог ей сесть в экипаж, сам вошел следом и занял место напротив, не в силах отвести от нее глаз.
– Хорошо, что успел! – плюхнулся рядом с ним толстяк, заняв половину сиденья.
Дэвид с неприязнью отодвинулся от него как можно дальше, но, когда сел последний пассажир, толстяк оказался прижатым к нему. Через секунду дилижанс тронулся, и Дэвид отвернулся к окну, но оттуда полетела пыль, и пожилая дама попросила:
– Лучше закройте его, сэр. Мы с мистером Флетчером едем с самого начала, так что знаем: дороги очень грязные и если не закрыть, то мы все будем в пыли.
«Да, а так задохнемся», – мрачно подумал Дэвид, опуская раму. От соседа-толстяка действительно воняло, и ощутимо. Дэвид, поморщившись, вжался в угол. В то же мгновение колесо наехало на колею и всех подбросило вверх. Лавка была такой узкой, что сидел он как на насесте и некуда было девать ноги, вот и пришлось поднять колени, чтобы не задевать сидевшую напротив девушку.
Она единственная скрашивала кошмар этой поездки. Дэвида зажало между окном и толстяком, из щелей летела пыль, он не мог ни спать, ни двигаться, и все, что оставалось – это любоваться юной вдовой. В жизни Дэвида было много красивых женщин. Великолепные туалеты подчеркивали их прелести, косметика скрывала недостатки. Украшения, духи, наряды – все служило одной цели: привлечь к себе внимание. Девушку, которая выглядела бы столь обворожительно даже в такой бедной, простой одежде, Дэвид видел впервые. Наверное, все дело в глазах: голубых, как летнее небо, – думал он, удивляясь своему поэтичному настрою. Или в легком румянце, который покрыл ее лицо, когда она что-то ответила пожилой даме. После этого девушка робко улыбнулась, и на щеках на секунду появились ямочки. Ужасная шляпка почти полностью скрывала ее волосы, но пара прядей выбилась, и Дэвид увидел, что они светло-русые. Даже если бы девушка облилась духами, он все равно не почувствовал бы их аромата из-за толстяка соседа.
Дэвид выпрямился, стараясь разглядеть ее получше. Юная вдова была вся закутана в черное, от кончиков поношенных ботинок, которые выглядывали из-под юбок, и до стареньких перчаток, но в какой-то момент девушка расстегнула дорожную накидку и он успел заметить, что и фигурка у нее чудесная. Платье с высоким воротничком скрывало высокую грудь, и воображение Дэвида быстро дорисовало остальные изгибы – тонкую талию, нежную округлость бедер, стройные линии ног. Взгляд его остановился на ее губах. Тут его воображению было где разгуляться. Боже, стоило только представить, какие восхитительные вещи она могла бы делать таким пухлым ртом, и он почувствовал напряжение в паху.
В этот момент девушка перехватила его взгляд, их глаза встретились, и она тут же отвернулась, но Дэвид понял, что вовсе не от испуга. Стало понятно, что у нее есть характер и соблазнить ее будет вовсе не просто, и ему это понравилось. Дэвид едва не улыбнулся ей, но вовремя опомнился. Он снова ведет себя как распутник, раз думает, как бы совратить девушку, которую видит впервые в жизни и скорее всего больше никогда не встретит. Они всего лишь случайные попутчики в дилижансе, где ехали еще четверо, а ему в голову лезут столь непотребные мысли.
Что он вообще себе позволяет? Стоило задать себе этот вопрос, и улыбка окончательно исчезла с лица Дэвида. Разве последние месяцы его ничему не научили? Это никак нельзя назвать ответственным, благородным поведением, а ведь он дал слово измениться. Ему не хочется в старости остаться в одиночестве, превратиться в шута, который будет пялиться на ножки дам сквозь очки, а те – смеяться над ним, прикрываясь веерами, и шепотом называть его старой пиявкой. Впрочем, наверняка и сейчас его называют словами еще и похуже этих.
Дэвид еще плотнее вжался в угол и заставил себя отвернуться от девушки. Ей ничто не угрожает. Не важно, сколь пикантные сцены возникают в его воображении – мечты так и останутся мечтами.
Дилижанс меж тем катился дальше. Дэвид изо всех сил старался не смотреть на красивую вдову, даже глаза закрыл и притворился, что дремлет, но время от времени все же выглядывал в окно, словно чтобы понять, где они находятся, но в действительности чтобы украдкой бросить взгляд на соседку напротив. Она тихо беседовала о чем-то с пожилой женщиной, и Дэвид любовался из-под полуприкрытых век ее улыбкой, изгибом шеи, белевшей в полумраке экипажа.
Сквозь стук колес до него доносились обрывки их разговора. Пожилую даму звали миссис Флетчер, и она с явным удовольствием атаковала вопросами робкую юную соседку. Та отвечала так тихо, что слов было не разобрать, но Дэвиду понравился ее мягкий нежный голос. Судя по интонациям, девушка благородного происхождения, хоть и живет явно в крайней бедности. Он тут же представил ее жизнь, которая закончилась трагедией – смертью мужа. Наверное, девушка возвращается к родителям, решил Дэвид, но опять одернул себя: не следует думать о ней, – но чем еще заниматься в дилижансе? Однако он поклялся себе, что остепенится, станет приличным членом общества, и хотел сдержать клятву.
Дэвиду вдруг вспомнилось, как с приятелем Перси они однажды перехватили у возницы экипажа поводья и так хлестнули лошадей, что те помчались быстрее ветра, а они упивались безумной скоростью. И когда ветер свистел в ушах, у него не было времени думать о женщинах. Его беспутные друзья лопнули бы от смеха, если бы увидели, как ему в переполненном дилижансе до смерти скучно, и хотя напротив сидит красивая молодая вдова, он изо всех сил старается вести себя прилично и даже не пытается с ней флиртовать, не говоря уж о чем-то более серьезном. В этом виноват он сам, но судьба наказала его слишком жестоко.