Чехов – детектив
Шрифт:
Лопахин широко улыбнулся.
– Правда, правда! Я, знаете ли, был по делам на парижской выставке, оборудование для своей фабрики закупал. И как увидел Любовь Андреевну, так никуда от нее и не отходил, думал, обязательно уговорю ее в Россию приехать хоть на несколько месяцев, чтобы она взглянула на свою родину.
– Да-да, Варенька, я тут ненадолго.
– Это мы еще посмотрим, Любовь Андреевна. Об отъезде пока и речи быть не может!
И Ермолай Алексеевич прижал ее руку к губам,
– Впрочем, вы не волнуйтесь! Мы не нарушим ваше здешнее пребывание, потому что ночевать тут не собираемся. Мы с Василием Васильевичем гостим в бывшем поместье Любови Андреевны, а теперь Ермолая Алексеевича, оно же здесь совсем рядом находится, а его бывшая хозяйка без конца восторгается, как Ермолай Алексеевич все в нем замечательно устроил и какой новый дом большой отстроил. Словом, мы вас никак стеснять не будем. Я все верно объяснила, Ермолай Алексеевич?
– Без сомнения, любезная Ирина Николаевна! Мой дом без таких гостей, как вы, пуст.
– Спасибо за добрые слова. Вы такой милый! Ах, тут, оказывается, и Борис Алексеевич гостит! Добрый вечер! Давно мы с вами не виделись.
Тригорин сразу погрустнел.
– Давно.
– Вы все с удочкой? Ничуть не изменились. Вы тоже здесь по приглашению Сонечки?
– Нет, это я его пригласил.
Войницкий выступил вперед.
– Вы, Иван Петрович? А я и не знала, что вы с Борисом Тригориным знакомы! Мы думали, что у вас здесь тишина, безлюдье, скука, а тут… Но очень пить хочется. Можно я налью себе чашку чая?
– Конечно, конечно.
И все сразу, как по команде, уселись за стол. А Ирина Николаевна, оттеснив Соню, как-то незаметно заняла место у самовара и взяла на себя роль хозяйки дома. Потом все разошлись. Кто-то остался в доме, кто-то спустился в парк, а кто-то направился к озеру, которое не зря многие здешние люди считают колдовским.
И это были Соня, Варя, Ирина, Нина, Борис Алексеевич и Иван Петрович, которые, как раньше и договаривались, решили все-таки взглянуть на развалины, впрочем, настроение у всех было уже не утреннее.
Но погода неожиданно испортилась. Подул сильный ветер, и, хотя дождя еще не было, Войницкий предложил прогулку отложить. Но Соня и слышать об этом не хотела.
– Нет, дядя, пойдем поскорей к развалинам! Я больше не хочу ждать. Мне так хочется их увидеть. И всем, наверное, тоже!
– Ну, пойдем, Сонечка, пойдем, раз ты так настаиваешь. Только там все травой заросло.
Идти пришлось мимо заброшенного сооружения с рваными грязными обрывками занавеса. Тригорин просто не мог поверить тому, что он увидел.
– Это сцена стоит с тех самых пор, как ее построили для представления по Костиной пьесе?
– Да, это она.
Он взял Заречную за руку.
– Нина, смотри! Тогда занавес был белым, а теперь он серый, страшный! Ткань вся порвалась! Как это неприятно!
Войницкий согласно покивал головой.
– Да, Борис Алексеевич, занавес висит лохмотьями, никто его так и не снял.
– Но почему, Иван Петрович?
– Не до того тогда было! И кому это было нужно?
– Но вечером он, наверное, тут всех пугает?
– Каким вечером? В темное время суток здесь уже давно никто не ходит!
– Да? Не то, что раньше! Тогда у озера вечерами и ночами было весело. Костры жгли! Пели, хороводы водили.
Иван Петрович печально улыбнулся.
– Но то время безвозвратно ушло! И потом эту сцену с занавесом любят осматривать поклонники Константина Гавриловича, которые сюда приезжают. Взяли себе манеру, кусок ткани с собой забирать, поэтому он такой оборванный и стоит.
Заречная вздохнула, и в словах ее почувствовалась горечь.
– Ах, почему все это до сих пор не убрали? Сцену же хотели разобрать сразу после нашего представления. Почему? Я не хочу больше вспоминать про злосчастную мировую душу и Дьявола, который ее преследует!
– Нина! Успокойся.
Ирина обняла ее за плечи.
– Почему ты так разволновалась? Это же просто слова, написанные Костей. И потом все уже в прошлом!
– В прошлом ли? Ты думаешь, Ирочка, что все уже закончилось?
– Конечно.
– Было бы хорошо!
– А вот, наконец, и озеро!
Перед всеми раскинулась водная гладь, по которой бежали нешуточные волны.
– Дядя! Ну, где эти камни? Где? Мне кажется, я здесь каждый уголок знаю.
– Сонечка, озеро большое, все на нем знать невозможно. Притом тут столько спусков к воде!
– Дядя! Не мучай меня! Лучше показывай быстрей, где эти руины?
– Соня! Почему ты так разволновалась? Это всего лишь какие-то старые-престарые развалины! Вон там это! За сценой! Только будь осторожней, пожалуйста, Соня, она совсем обветшала, вот-вот обрушится!
Соня, приподняв юбку, двинулась в указанном направлении, Тригорин и Ирина последовали за ней.
– Соня! Видишь засохшее дерево у самой воды, это около него.
– Какое оно уродливое!
– Оно всегда было таким! А, помните, на нем раньше часто сидел орел.
– Он и сейчас на него прилетает.
– Ну, и где? Где развалины, дядя? Тут такая высокая трава, что мне ничего не видно.
– Вон они! У самой воды.
– Да, тут точно какие-то белые камни. Даже, кажется, это часть стены! И, похоже, это сооружение было совсем небольшим.