Чехов книга 3
Шрифт:
— Хорошо. Зарегистрируйтесь у секретаря и проходите в кабинет.
«Покой нам только снится»
Возвращаться плохая примета?
По счастью, посетителей в конце рабочего дня было мало. И когда последний проситель вышел из кабинета и направился писать заявление, что помощь оказана, я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Осталось принять завтра тех, кого я не успел проконсультировать сегодня, и можно передохнуть. Если, конечно, завтра не попадется сложных дел, которые
От этой мысли я немного приуныл. Нужно приложить все попытки, чтобы развалить их до суда. Потому что ходить полгода на заседания мне очень не хотелось. А идти на сделку и решать вопрос в упрощенном производстве — значит признать проигрыш.
Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула Арина Родионовна:
— Павел Филиппович, к вам посетитель, — осторожно произнесла она. И я поморщился:
— Кто? Прием же закончился.
— Афанасий Петрович Пожарский.
Я вздохнул:
— Приготовь, пожалуйста, чай и можешь идти домой. Рабочий день уже кончился, мы и так задержались.
— Ничего страшного, — ответила секретарь. — Вы очень часто отпускали меня раньше положенного времени. Один раз можно и задержаться. Но только один, — тут же добавила она и я улыбнулся:
— Молодец. Быстро учишься.
Арина Родионовна кивнула и вышла из кабинета. А в помещение вошёл старший Пожарский.
Выглядел мужчина не так уверенно, как в «Званом ужине» несколько дней назад. Афанасий Петрович словно бы постарел лет на десять. На лице прорезались глубокие морщины, а под глазами залегли черные круги. Темный костюм казался мятым и несвежим. Вероятно, мужчина не снимал его вторые сутки.
— Добрый вечер, Афанасий Петрович. Проходите, присаживайтесь.
Я указал на свободное кресло. И мужчина словно зомби выполнил просьбу.
— Я знаю, что дело моего сына передано вам, — начал он без предисловий, но я его перебил:
— Возникшие недопонимания между мной и вашим сыном никак не повлияют на работу. Я приложу все усилия, чтобы вытащить его из острога и сделать так, чтобы производство закрыли. А вашего сына реабилитировали.
Мужчина кивнул:
— Спасибо, мастер Чехов. Мой мальчик избалован и с гонором…
— Нелегко ему придется в остроге, с его-то характером, — вздохнул я. И в душе шевельнулась совесть. Пока я здесь, в своем кабинете, парень сидит в переполненной камере, рассчитанной на двадцать человек.
— Ваш чай, мастер Чехов.
Арина Родионовна вошла в кабинет, держа в руках поднос, на котором стоял чайник и две чашки. Она прошла через помещение и поставила угощение на стол.
— Спасибо. Арина Родионовна, можно ещё одну просьбу? Позвоните в острог и попросите встречу с подозреваемым.
Девушка удивлённо подняла бровь, и я пояснил:
— Скажите, что сын начальника охранки, Павел Филиппович Чехов, очень хочет как можно быстрее поговорить с подозреваемым, чтобы скорее выйти на допрос у мастера Иванова. Если затягивать, жандарм будет нервничать.
Секретарь улыбнулась и кивнула:
— Хорошо, Павел Филиппович.
Она развернулась и вышла из кабинета, закрыв за собой дверь.
— Спасибо вам, Павел Филиппович, — внезапно произнес Пожарский надтреснутым голосом. — Я вел себя очень вызывающе, когда разговаривал с вами в ресторане.
— Все нормально, — успокоил я Афанасия Петровича. — Выпейте чаю. Уж простите, но вы очень бледны, и я беспокоюсь о вашем самочувствии.
— Всему виной моя несдержанность с алкоголем. После смерти супруги я немного увлекся горячительным. Пока была жива моя жена, я не позволял себе лишнего. Правильная женщина способна спасти самого пропащего мужчину.
Я не был согласен с этим выражением, потому как искренне считал, что каждый человек должен отвечать за свои поступки сам. Попытка переложить ответственность за скверное поведение на почившую супругу выглядела незрело. Видимо, младший Пожарский пошел в отца. Возможно, он тоже ищет виноватых, когда сам делает гадости.
— У меня больше никого нет, — глухо продолжил Афанасий. — Юра мой единственный сын. Как и у вашего батюшки, у меня нет бастардов. У нашей семьи сейчас нелегкие времена, но вскоре все должно измениться. Возможно, я всего лишь старый параноик, но есть вероятность, что все это затеяно с целью помешать мне заключить успешную сделку.
— О чем речь? — насторожился я.
— Я смог договориться с судоверфью о вложении средств в постройку нескольких судов. И если моего сына официально признают виновным, то соглашение заключить не получится. И семья будет разорена.
— Сделаю все, что от меня зависит, чтобы Юрия не осудили.
— Благодарю, Павел Филиппович. Признаюсь, что не ожидал от вас такого профессионализма.
— Почему же?
— Вы молоды. И в вашем возрасте я был вспыльчив…- князь потер переносицу и сам себя поправил, — справедливости ради, я и сейчас не особо сдержан. И потому посчитал, что вы можете исполнить свои обязанности спустя рукава. Самое неприятное для меня, что никто бы вас не упрекнул в этом.
Пожарский взял чашку и сделал глоток. А в приемной тем временем послышался голос секретаря, которая дозвонилась до острога и теперь пыталась договориться о встрече. В очередной раз я удивился, что ей это удалось.
Пожарский покинул меня через несколько минут. Сразу после того, как в кабинет вошла Арина Родионовна, которая сообщила, что меня уже ожидают в остроге.
— Не смею вас задерживать, — произнес Афанасий Петрович и поднялся с кресла. — Ещё раз спасибо, что взялись защищать моего сына.
— Не за что, — ответил я. — Простите, но мне пора ехать.
— Да, конечно, — спохватился Пожарский. — Извините за беспокойство. До встречи, Павел Филиппович.
— До встречи, — ответил я и вынул телефон. Нашел контакт Фомы и набрал номер: