Чехов. Книга 2
Шрифт:
Свиридова покачала головой, и на ее лице отразилось разочарование смешанное с сомнением.
— Вы очень странный человек, Павел Филиппович, — произнесла она, поставила чашку на стол и поднялась на ноги. — Но я всё же очень советую вам подумать над моим предложением.
— Подумаю, мастер Свиридова, — заверил ее я. — Но вряд ли поменяю решение.
— Обязательно подумайте, — с улыбкой повторила Свиридова и взяла с дивана сумочку. — И если решитесь — звоните. Мой номер у вас есть. А мне пора, мастер Чехов.
— Хорошо, — ответил я. Свиридова забрала подписанную копию и вышла из приемной, оставив после себя тонкий аромат вишни.
спасибо за поддержку.
мы благодарны вам за комментарии и ваши эмоции. Очень!
Преступление и наказание
Кира позвонила, когда все приготовления были сделаны. И на углу стола секретаря лежал пухлый конверт.
— Мастер Чехов, я позвонила приказчице и сказала, что вы велели, — отчиталась девушка. — Она считает, что через час за мной прибудет машина из поместья отца.
— Отлично, — я не удержался от довольной улыбки. — Тогда диктуйте адрес. А ещё лучше, скиньте его в сообщении на мобильный телефон.
— Хорошо, Павел Филиппович, — ответила собеседница и завершила вызов.
Я же взял со стола конверт и позвонил Фоме.
— Слушаю очень внимательно, вашество, — послышался в трубке голос слуги.
Я улыбнулся и уточнил:
— Твоя машина на ходу?
— А как же? — Фома, казалось, даже удивился вопросу. — Как раз сейчас выгнали с ямы. Работает как британские часы.
— Тогда перегоняй ее к офису. Нужно будет съездить по одному адресу.
Слуга не стал задавать лишних вопросов. Просто ответил:
— Уже в дороге, барин.
— Отлично, — произнес я и сбросил вызов.
Фома прибыл через десять минут. Остановил машину у крыльца, вышел из салона и открыл пассажирскую дверь:
— Прошу, вашество, — произнес он.
Я уселся на переднее сиденье, слуга же занял место за рулём. Обернулся ко мне:
— Куда едем, барин?
Я вынул из кармана телефон, продиктовал адрес, который прислала мне Кира.
— Хороший же район? — удивился Фома. — Зачем туда на этой машине ехать?
— Чтобы не привлекать внимания номерами семьи, — ответил я.
— Тю! Да номера я за три минуты поменяю, — отмахнулся слуга. — Если только в номерах дело. Надо?
От этого заявления я с трудом удержался, чтобы не расхохотаться:
— Предложение интересное, но нет. Мы поедем на этой машине. Так будет удобнее.
— Как скажете, вашество, — немного разочарованно пробасил Фома и завел двигатель.
— Любовь Федоровна сегодня сообщила, что получила от тебя подарок, — решился я на разговор.
— Заметила? — довольно уточнил парень. — Я старался. Затемно съездил в погребальное бюро и выбрал самые свежие цветы.
— В погребальное бюро, — повторил я и спрятал улыбку за кулаком. — А почему выбрал погребальное?
— А какое надобно? — нахмурился помощник.
— Ну, цветы же обычно покупают в цветочной лавке.
— Это для бабы какой-нибудь, — терпеливо пояснил водитель. — А тут сама Любовь Федоровна, серьезная женщина.
— И это повод дарить ей похоронный венок? — не удержался я от усмешки.
— Так она ж того, — парень закатил глаза, — мертвая. И бьюсь об заклад, что ей венок дарили только однажды и то на погребении. Она может и пропустила это торжество, так как была в доме призраком.
— Не поспоришь, — согласился я.
— А любой бабе… женщине то есть, приятно получить цветы.
— Но не в виде венка на памятник.
— Павел Филиппович, ну она ж того, — он вновь закатил глаза. — И венок как раз к месту. К тому же, он еще с ленточкой был. Блестящей и красивой.
— И ты ее подписал, — продолжил я.
— Пожелание умирать долго, — парень прямо-таки засиял от гордости. — Чтобы она была в этом доме и не развеивалась.
— Логично, — пришлось признать мне.
— А ей не понравилось? — неожиданно нахмурился парень. — Гвоздики не по вкусу?
— Думаю, дело именно в них, — не стал спорить я. — И знаешь, Любовь Федоровна очень любит розы…
— Из роз венок слишком дорогой, — тотчас замотал головой Фома. — И зачем он, ежели к вечеру завянет.
— Я не к тому, — улыбнулся я. — У порога дома растет шиповник. Уж лучше ты его обиходь. А еще посади под окном розовые кусты.
— Мороки с этим много, — скривился парень. — Но я сделаю, ежели Любовь Федоровне по сердцу придется.
— И не дари венки женщине, даже если она мертвая.
— Красиво ведь, — возразил парень. — И так хорошо разместился на дверной ручке.
— Не спорю. Но дама может решить, что он ее полнит.
— Да? — удивился Фома и качнул головой. — Ну, бабам-то и впрямь не угодишь. Венок и полнит. Глупость же, вашество.
— Однако, женщины удивительны. И даже мертвым им видишь ли венки не идут.
— Запомню, — пообещал Питерский. — И розы посажу. Они под окном пригодятся, чтобы никто не додумался раму отжать да внутрь дома забраться.
— Договорились.
Меж тем мы уже доехали до нужного места.
Кира снимала квартиру в доходных домах студенческого городка. Они располагались в высоких новостройках, которые занимали несколько кварталов неподалёку от метро «Студенческий городок», где расположились почти все крупные учебные заведения Петрограда. В центре площади красовался памятник Ломоносову, основателю первого императорского Университета. Высокий плотный мужчина в сюртуке и с книгой стоял, грозно взирая с постамента на горожан. А за его спиной располагался главный корпус Императорского Университета. Здесь же, неподалёку были и первый лекарский лицей, и институт имени Пирогова, и военная академия лейб гвардейского Михайловского полка, художественная школа имени Репина, и множество других заведений для детей дворян и промышленников. В центре студенческого района высился блестящий на солнце шпиль башни университета государевой службы, выпускающая чиновников и приказчиков — управленцев.