Чехов
Шрифт:
— Павел Филиппович Чехов, — весомо произнес я и заметил, как парень перестал щериться. — И транспорт для поездки по рабочим районам очень даже подходящий. Попрошу вас не докучать моему водителю с вопросами относительно моего выбора машины. Это понятно?
Прозвучало немного высокомерно, но я понимал, что в мое отсутствие с этих мордоворотов станется прицепиться к Фоме. Себе же я сделал мысленную пометку как можно скорее сменить машину на подходящую статусу. Хотя и простой транспорт нам вполне может понадобиться. Только без меток анархистов.
— Извините, ваше сиятельство. Не извольте беспокоиться, — пробормотал охранник и ретировался к своим коллегам.
Я проводил его мрачным взглядом и направился к дверям отдела. Поднялся по потертым, щербатым ступеням крыльца, потянул на себя скрипучую створку.
На вахте дежурили трое бойцов, в одинаковой черно-синей форме с имперским двуглавым орлом. Все они были на вид довольно сытыми, и я бы даже сказал откормленными. Отчего-то мне подумалось, что при побеге кого-нибудь из камер никто из этой троицы не пробежит следом и ста метров. Но я мог и ошибаться. Как знать, вдруг у них кость широкая или мышцы крепкие.
— Адвокат Чехов. К Гордею Петрову, — коротко произнес я, доставая из кармана удостоверение.
Один из парней внимательно взглянул на протянутые корочки, кивнул:
— Идёмте, мастер.
Он коснулся кнопки, и турникет пискнул, пропуская меня в холл, в центре которого стояла статуя Немезиды. Только здесь богиня высилась с занесенным для удара мечом, словно собираясь вынести приговор. Выглядела она внушительно.
Парень свернул в западное крыло, отпер дверь, дал знак дежурившему на посту напарнику:
— Открывай.
Его коллега встал с потертого кресла, неспешно подошел к двери.
— Новый задержанный? — гнусаво протянул он. — У нас так-то мест нет. Все камеры переполнены. Ужно на головах друг у друга сидят.
— Нет, — отмахнулся мой провожатый. — Адвокат. Для беседы с подзащитным пришел.
— А, — коротко ответил жандарм, отпирая дверь.
Мы оказались в коридоре, по обе стороны которого тянулись железные двери камер. Залитый бетоном пол кто-то додумался покрасить в черный цвет. А в центре шла яркая желтая полоса, теряющаяся вдали. Источниками света тут были узкие лампы под колпаками из металлической сетки. Провожатый отпер крайнюю слева дверь, сделал приглашающий жест:
— Прошу, мастер. Сейчас приведу задержанного.
— Спасибо, — ответил я и прошел в большое помещение.
Здесь не было ни двухъярусных металлических кроватей, ни умывальника в углу. Только большой, обитый нержавейкой стол, да два прикрученных к бетонному полу стула. Я сел на один из них и поёжился от холода. Узкое окно под потолком было забрано решеткой и сквозь мутное стекло сочился скудный свет. Лампа над головой мерно гудела и время от времени едва заметно мерцала. Мне показалось, что тут очень отчетливо пахнет металлом, вот только пол был тщательно вымыт.
Я положил на стол папку с документами, принялся перебирать бумаги, в ожидании, когда приведут моего клиента. Едва случайно не задел тревожную кнопку.
Охранник вернулся через десять минут. Я не услышал его приближения и вздрогнул, когда дверь с лязгом отворилась. В кабинет втолкнули светловолосого парня лет двадцати. Рукава серой робы его были закатаны до локтей. И я заметил, что на левом предплечье парня были набиты синеватой тушью три карты. Тройка, семёрка и туз. На правой же красовался знак анархистов, под которым было написано: "Сыны".
— Вот, мастер. Как только закончите беседу — нажмите кнопку.
Я кивнул и попросил:
— Раскуйте его, если вам несложно.
Стражник округлил глаза и уточнил:
— Вы уверены, господин? Желаете, чтобы я с него оковы снял?
— Именно, — подтвердил я и нетерпеливо взмахнул рукой. — Если вас не затруднит, то можно все сделать скорее?
Мужчина пожал плечами: мол, дело ваше, мастер адвокат. Но вид его давал понять, что эта идея ему очень не нравилась.
— Если преступник возьмёт вас в качестве живого щита — то будет сами виноваты, господин адвокат, — все же предупредил он.
— Я вас понял.
— Руки! — приказал он, и парень безропотно протянул в его сторону ладони.
Конвоир щёлкнул ключом, и задержанный чуть слышно выругался, потирая затёкшие запястья.
Охранник вышел из помещения. Дверь захлопнулась, щёлкнул замок. И мы остались вдвоем с Петровым.
— Присаживайтесь, — я указал на свободное место напротив моего — В ногах правды нет.
— А она есть хоть где-то, господин хороший? — парень усмехнулся, сел на стул.
Откинулся на спинку, скрестил руки на груди, и с интересом уставился на меня.
— Меня зовут Павел Филиппович Чехов. Сегодня мне пришло назначение стать вашим защитником в этом деле.
Я постучал пальцем по тонкой папке.
— Защитник — звучит сильно, — хмыкнул Гордей. — А сколько дел подобных моему вам доставалось?
— Не стану лукавить, гражданин Петров, ваше дело об убийстве в моей практике первое.
— Ясно, — парень криво усмехнулся. — И закроете вы его прямо сейчас, верно?
Я проигнорировал выпад и взял в руки лист.
— Итак, Гордей, вы подозреваетесь в убийстве гражданина Бориса Левина. Статья четыреста пятьдесят восемь Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Вам грозит от десяти лет каторги.
Я взглянул на Гордея, но тот только равнодушно пожал плечами. Сейчас я заметил то, что при первом взгляде не бросилось в глаза. Петров явно был не из домашних мальчишек, которые хорошо учатся в школе и думают о своем будущем. Не из тех, кто идет в профессиональное училище, чтобы потом пополнить ряды работяг на заводе по соседству с отчим домом. Судя по многочисленным шрамам от ножа на его предплечьях, у него была бурная юность. Также на лице виднелся тонкий рубец, который криво вился от виска до подбородка. Парню когда-то повезло разминуться с оружием, которое могло оставить его без глаза.