Чекан для воеводы (сборник)
Шрифт:
— Ваше величество! — набрав побольше воздуха в легкие, зачастил канцлер. — Это дело оказалось совсем не таким простым, как думалось в самом начале. Должен заметить, что им занимаются мои самые лучшие и надежные люди. Но, к прискорбию, мы имеем дело с очень серьезной противодействующей силой, которая поддерживается весьма опасными противниками России, находящимися за рубежом. Дело это связано со шпионажем в пользу…
— Ах, оставьте! — вскричала императрица, не выдержав канцлерского многословия. — Что вами предпринято по этому делу конкретно? — разделяя каждое слово, весомо спросила императрица.
— Вот отчет о проделанной работе, — показал граф красную папку с ленточкой. — Здесь сказано, что мои дознаватели вышли на важного государственного преступника по имени Аристарх Губельт. Это очень опасный человек! В папке содержатся все материалы о его преступной деятельности как в отношении семьи графа Головина, так и в отношении нашей государственной безопасности в целом.
— Значит, вы до всего дознались, все проверили, — иронически глядя на канцлера, произнесла Елизавета Петровна. — Почему же тогда этот государственный преступник, этот Губельт все еще на свободе?
— Он очень силен и изворотлив, ваше величество. Это сущий дьявол. Мы расставили на него свои сети, но он сумел ускользнуть, захватив с собой пленников. Нами уже задержан атаман разбойников по прозвищу Нож и многие его подельники. Сейчас их допрашивают в Тайной канцелярии. Сам же Аристарх Губельт, как я сказал, сумел уйти. Думаю, он сделает все, чтобы укрыться за границей. Но мы этого ему не позволим…
— Сейчас меня волнует только судьба милой девочки Катеньки, ведь перед нами находится ее безутешная мать! Принцесса Голштейн-Бекская в опасности! Вот что меня тревожит, граф. Ведь я уже присмотрела для милой девочки хорошего жениха… — очень по-женски всплеснула руками императрица, мечтавшая прославиться в качестве свахи, как и Анна Иоанновна. — И имейте в виду, граф, если с головы маленькой принцессы упадет хоть один кудрявый завиток волос, я отправлю в отставку весь правительственный сенат!.. А вас самого… Вас самого!.. Подумайте о том, что я с вами сделаю!.. — как раненая львица, прорычала Елизавета Петровна.
Уголком глаза Алексей Петрович видел, какая широкая и довольная улыбка гуляет на губах его противника Лестока. Тот просто блаженствовал, внимая словам императрицы. Тому уже казалось, что он присутствует при закате карьеры канцлера Бестужева-Рюмина. «Пусть утрется! — подумалось канцлеру. — Мне удавалось вернуть расположение матушки-императрицы и в более тяжелых случаях. И все же к опале я готов всегда. Ведь находясь на государевой службе, никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь».
На какое-то время в дворцовой зале повисла гнетущая тишина — предвестница важных государственных решений, способных изменить всю политическую структуру власти в стране. И тут закрытые двери распахнулись, и в залу проник лучик солнца — это сияющая улыбка юной красавицы, впорхнувшей сюда, все осветила.
— Катенька! — ахнула графиня Головина. — Ты цела и невредима?.. — Затем она бросилась к дочери, заключила ее в объятия и залилась на этот раз слезами радости, столь разительно отличавшимися от слез горя, которые проливала она перед этим.
Умильная сцена продолжалась всего несколько минут, и никто не посмел ее нарушить. При этом ее величество и сама не смогла сдержать слез, промокнув их батистовым платочком.
Когда же страсти несколько улеглись, императрица, обняв свою любимицу, поинтересовалась:
— Как тебе, милое дитя, удалось освободиться из лап похитителя?
— О, я должна благодарить за свое спасение только Господа Бога да еще барона Штальберга, который стал орудием Его благого промысла в отношении меня, грешной! — проговорила принцесса Екатерина.
— Где он, твой спаситель? — спросила императрица. — Пусть войдет сюда!
Пока это распоряжение исполнялось, принцесса взахлеб рассказывала о том, как «несносный Губельт», захвативший ее силой в Кронштадте, привез ее в Санкт-Петербург, а потом попытался перевезти куда-то в иное место. Но другой пленник, барон Штальберг, каким-то чудесным образом сумел освободиться от пут и, отобрав шпагу у одного из охранников, вступил с похитителем в бой.
— Это была смертельная схватка! — вдохновенно щебетала принцесса. — Она проходила на самой кромке высокого берега Финского залива, куда загнал своего противника бесстрашный барон. Но чуть раньше он был ранен в правую руку пулей из пистолета тем самым охранником, у которого он потом отобрал шпагу. Поэтому биться ему пришлось со шпагой в левой руке. Это дало Черному плащу некоторое временное превосходство над бароном. Он даже сумел еще раз ранить его!.. Но мой спаситель, собрав последние силы, бросился на врага и выбил у него шпагу из рук. Какое это было восхитительное мгновение, когда барон, державший жизнь Губельта в своих руках, пощадил его… А когда я позже спрашивала его: «Почему вы не проткнули этого негодяя насквозь?» Он достойно отвечал: «Не я дал ему жизнь, не мне и отнимать ее!» Он только связал негодяю руки и доставил его сюда, во дворец… Да вот он и сам, мой благородный спаситель! — заметив Экзорциста, вошедшего в зал, произнесла юная Катенька.
— Подозреваемый в государственном преступлении Аристарх Губельт заключен под стражу, — только и смог произнести Экзорцист, после чего упал на пол, потеряв сознание.
— Лекаря! — крикнула императрица. — Ах да! Лесток уже здесь. Окажите помощь барону. Похоже, что он в ней очень нуждается…
— Не стоит отягощать такими поручениями вашего личного медика, государыня! — загородил дорогу Лестоку канцлер, заметивший злобную ухмылку на его лице. — Пускай здоровьем барона займется мой лекарь. Ему не раз доводилось оказывать барону услуги подобного рода…
Поручив Экзорциста заботам Распорядителя, оказавшегося неподалеку, канцлер попытался испросить разрешения у императрицы на свой уход, но она решила иначе, сказав:
— Граф, задержитесь еще на минутку. Мне бы хотелось, чтобы вы вместе со всеми, присутствующими здесь узнали о том, что написано в моем именном указе, который я прямо сейчас намерена подписать. — Ее величество, взяв один из документов со своего стола, помахала им в воздухе. — Здесь сказано, что наследство графа Федора Алексеевича Головина, все его движимое и недвижимое имущество, безраздельно закрепляется за его внучкой, графиней Натальей Николаевной и правнучкой Екатериной — принцессой Голштейн-Бекской. И на этом дело о фельдмаршальском наследстве будем считать оконченным. В чем я и подписываюсь!
Теперь в обмороке чуть было не оказался Лесток. Однако он умел держать удары судьбы. Подумав, что сумеет еще найти другие способы получить хорошие деньги и взять верх над канцлером, он только вежливо поклонился, но при этом не преминул метнуть злобный взгляд в сторону графа Бестужева-Рюмина.
«Если бы подобный взгляд мог разить на месте, то я, несомненно, был бы уже на том свете, — усмехнулся про себя канцлер. — Будем считать, что на этот раз мне удалось одержать над этим французским выскочкой небольшую победу. Впрочем, это всего лишь эпизод в нашем с ним нескончаемом противостоянии. Посмотрим, что принесет нам день завтрашний в этом невидимом поединке, который сможет окончиться только физической или, на худой конец, политической смертью одного из нас…»