Чекист всегда чекист
Шрифт:
В. Егоров
Чекист всегда чекист
I
Пароход «Фомин» приближался к иранскому порту Пехлеви. Берега уже вырисовывались сквозь пелену дождя. Еще
Начинало штормить, море посерело, мимо с тревожным криком пронеслась стая чаек. Капитан опасался, что надвигающаяся непогода может помешать выезду лоцмана. Но вот донесся ответный гудок. Ветхая моторная лодка то поднималась на гребнях волн, то стремительно опускалась вниз. Казалось, что утлая посудина вот-вот зачерпнет воды и пойдет ко дну. Однако этого не случилось. Моторка целой и невредимой подошла к правому борту. Лоцман — высокий сухопарый старик ловко поднялся по трапу и прошел на капитанский мостик.
Через несколько минут судно двинулось к порту.
На правом берегу Пехлевийского залива раскинулся городок с невысокими домами среди вечнозеленых апельсиновых садов. Кое-где, словно оборванцы среди праздничной толпы, виднелись по-осеннему оголенные тутовые деревья, яблони.
На противоположной, Казьянской стороне тянулись приземистые здания складов и служб порта. За ними жилые дома, гостиницы, лавки, составляющие несколько улочек. Их соединял с городом широкий мост, перекинутый через залив.
«Фомин» пришвартовался к каменной стенке причала. На судно поднялись полицейские, таможенные чиновники. После досмотра пассажиры столпились внизу у трапа. В толпе резко выделялась группа белокурых молодых людей в штатских костюмах, но с явно военной выправкой. Они громко говорили по-немецки, делились впечатлениями о морском путешествии — ночью пароход изрядно покачало.
Среди пассажиров было много деловых людей из разных стран, ехавших в Иран транзитом через СССР. К трапу подошел иранский чиновник и пригласил всех в таможню. Один из пассажиров, голубоглазый блондин лет тридцати пяти, с продолговатым лицом, чуть отстал. Он с интересом рассматривал толпу грузчиков в одежде из мешковины, напоминавших репинских бурлаков.
В таможенном зале вдоль длинной стойки, на которой лентой уложили чемоданы, выстроилась очередь. Таможенники просматривали. багаж. Очень скоро эта процедура была закончена. Последняя задержка перед выходом в город — просмотр документов.
Взяв из рук пассажира, заинтересовавшегося грузчиками, паспорт с выдавленным на обложке гербом Советского Союза, полицейский офицер прочел вполголоса:
— Сергеев Яков Васильевич, счетный работник Торгового представительства СССР в Иране, — и, помедлив, как бы нехотя, вернул паспорт Сергееву. Если бы его власть — полицейский отправлял бы любого прибывшего из большевистской страны обратно на пароход.
Выйдя в город, Сергеев пошел в сторону гостиницы: как сказали в таможне, там обычно стоят такси.
Небольшой портовый городок был очень оживлен. Бродячие торговцы, заполнившие улицы, громко предлагали купить диких уток, рыбу, апельсины. Казалось, к прибытию парохода все немногочисленное население городка вынесло продавать, что имело.
Не успел Сергеев подойти к гостинице, как из толпы вынырнул вихрастый мальчишка, схватил чемодан и потащил его к такси, стоявшему неподалеку.
— Куда вам, арбаб? [1] — спросил по-персидски мальчишка постарше, сидевший за рулем изрядно потрепанного «ситроена».
1
Хозяин (перс.).
— В Тегеран.
— Садитесь. Машина как раз оттуда. Домчимся со скоростью «мессершмитта».
Второй парнишка уже укладывал чемодан в багажник.
Сергеев с недоверчивой улыбкой посмотрел на ветхий «ситроен». Но что-то в задорной похвальбе таксиста подкупало его, и, дав несколько кран [2] бойкому посреднику, Сергеев сел в машину.
«Война началась только несколько месяцев назад, далеко в Европе, а слава „мессершмиттов“ уже дошла сюда», — подумал он, устраиваясь на сиденье.
2
Иранская монета (перс.).
«Ситроен» сорвался с места и быстро помчался к шоссе.
Лишь только машина очутилась на асфальтовой полосе, мокрой от дождя, как таксист залился веселой песенкой. Видимо, он был доволен, что не пришлось возвращаться домой порожняком. Скоро миновали город Решт. Незаметно очутились на перевале. Дорога вилась в ущелье вокруг покрытых лесом гор. С одного края горы поднимались к облакам, а с другого почти отвесно обрывались глубоко вниз. Со дна ущелья доносился рокот бурной реки. У первой же попавшейся чайханы пришлось остановиться, требовалось долить воды в радиатор. Сергеев с интересом рассматривал стоявший рядом автобус оранжевого цвета. На его крыше торчал огромный горб из чемоданов, мешков, ящиков с крякающими утками и кудахтающими курами. Но внимание Сергеева отвлек заунывный звон колоколов. Показался караван «кораблей пустыни». На макушке головного верблюда было нечто вроде султана из разноцветной шерстяной пряжи, а на шее — ожерелье из колокольчиков: меньший внутри большего. Цепь состояла из семи колоколов, самый большой из которых был с игрушечное ведерко. Не успел караван пройти, как мальчуган, управившись с радиатором, нажал на акселератор, и машина, дребезжа старым кузовом, помчалась дальше.
К концу дня «ситроен» въезжал в северную часть Тегерана, отстроенную на европейский лад. Трех-четырехэтажные дома с большими окнами, широкие асфальтированные улицы, площади, памятники. По улицам рядом с машинами последних марок ползли фаэтоны, тянулись вереницы груженых ослов, караваны верблюдов. Двугорбые великаны угрюмо и сосредоточенно вышагивали, словно раздумывая, зачем это их стародавние дороги покрыли твердым, неудобным асфальтом.
«Ситроен» остановился у гостиницы «Надери». Идти в торгпредство было уже поздно, и Сергеев, сняв номер, с удовольствием растянулся на диване.
Утром, дойдя до самого оживленного перекрестка Тегерана, где сходятся торговый Лалезар и фешенебельный Истамбули, Сергеев свернул на Лалезар (Луг тюльпанов). Несмотря на такое поэтическое название, на улице не было ни цветов, ни зелени, но выглядела она весело. Бесчисленные витрины, заполненные всевозможными товарами, начиная от тканей и кончая драгоценностями, отливали всеми цветами радуги. Но вот яркая, красочная полоска Лалезара пройдена. Сергеев вышел в район Паминара, где помещалось торгпредство. Искать долго не пришлось. Через несколько минут он поднимался на второй этаж. Занятия уже начались. В коридоре было много посетителей — все больше местные купцы.