Чекист. Тайная дипломатия 2
Шрифт:
Мне стало совсем интересно.
— И что говорили? — полюбопытствовал я.
— Когда из губуправобраза звонила, то говорила, что товарища Аксенова приглашают прочитать лекцию о международном положении в секторе школоведения при Смольном, а когда из отделения милиции звонила, то говорила, что шпиона поймали, а из жилконторы, что товарищей интересует количество квадратных саженей в квартире, которую собираются предоставить сотрудникам Иностранного отдела ВЧК. Звонила один раз в две недели, мне отвечали. Вначале — мол, товарищ Аксенов в командировке, а потом — мол, приехал, но снова отбыл. В Череповец
Я опять подосадовал на своих коллег. Ну сколько можно талдычить, что по телефону не следует разглашать секретную информацию. А тут какая-то девчонка «развела» и дежурных, и секретарей Дзержинского. Но девушка начала мне нравится. Похоже, что авантюризм — это семейная черта Семенцовых. Интересно, а чем занимался глава семейства, статский советник Николай Тимофеевич Семенцов, будучи товарищем Петербургского монетного двора? Не чеканил ли фальшивые австрийские марки? Или монеты из коллекции Аракчеева?
— Скажите, Мария Николаевна, а у вас есть опыт торговли? — спросил я, а потом зачем-то решил уточнить. — Мы в Париже под прикрытием работаем, но деньги тоже нужно зарабатывать.
— А еще вы там фальшивые акции сбываете, — сообщила девушка. — А зная Андрюшу, то скорее всего, еще и фальшивые деньги. — Посмотрев мне в глаза, девушка снисходительно улыбнулась. — Когда Андрей последний раз приезжал, он с папочкой в кабинете уединился, но я подслушивала. Папочка не знает, что на двери одна филенка отходит.
Если бы я сейчас не сидел на кровати, то сел бы. И что теперь? Вообще-то, обладателей таких тайн — и Марию Николаевну, и ее папочку, следует посадить в одиночную камеру пожизненно, а еще лучше тихонько где-нибудь утопить.
Если бы я сейчас писал сценарий фильма, где кровавые чекисты занимаются вымогательством и спекуляцией, а убийствами обывателей, то завтра какие-нибудь уголовные элементы забили бы до смерти и папу и дочку. Но я на земле живу и, даже если бы захотел уничтожить опасных свидетелей, то при всем желании этого бы сделать не смог.
— Стало быть, и вы теперь соучастник, — резюмировал я. — Если попадете во Францию, сообщите в газеты или в полицию, что мы с вашим братом торгуем фальшивыми акциями, то на гильотину пойдем вместе. Я стану говорить, что акции вы печатали вместе с братом.
— За фальшивые акции на гильотину не отправляют, — меланхолично сообщила девушка. — За изготовление и сбыт фальшивых ценных бумаг по законам Третьей республики можно получить до двадцати пяти лет каторжных работ. Но вам с Андреем, скорее всего, дадут лет двадцать, а мне не больше десяти. Снизойдут, как к женщине. Я поплачу немножко, пожалуюсь на стесненные обстоятельства, поругаю большевиков.
После таких слов я уже был готов зачислить девушку в отдел переводчицей. Но можно консультантом по французскому законодательству. Я-то такие тонкости не знал, а следовало изучить.
— Да, вы про опыт торговли спрашивали, — вспомнила девушка. — Опыта нет, но торговала. Пайки выдавали с перебоями. У папочки, хоть и по второй категории, как у ценного сотрудника, но все равно, маловато, а мой, учительский,
Четыре мешка муки в голодную зиму, за какой-то эскиз, пусть и Репина? Ну, это вообще шикарно. Нет, определенно такую девушку нужно брать в ИНО ВЧК. Дам ка я ей «вводную». Что ответит?
— А вот скажите-ка мне, Мария Николаевна, — начал я, обдумывая вопрос. — Как бы вы обустроили явку? Ну, такое место, где нужно встречаться с агентами? И чтобы грузы туда можно было привозить и увозить без опасения.
Девушка призадумалась. Интересно, что она сейчас придумает? Похоронное бюро или магазин? Еще вариант — сапожная мастерская. Но Семенцова-младшая «выдала» совершенно непредсказуемую идею:
— Я бы открыла прачечную.
— Прачечную? — удивился я.
— Именно так, — подтвердила барышня. — Туда же в течение дня много людей приходит, автомобили или извозчики подъезжают. В прачечную можно прийти с пустыми руками. Мало ли, вдруг человеку нужно срочно накрахмалить манжеты? Мадам какая-нибудь панталончики принесет, тоже бывает. А крупный груз никого не удивит — гостиница белье в стирку привезла, ресторан скатерти и салфетки отправил, больница. И когда увозят обратно, тоже никого не удивит.
Прачечная? Ну почему мне самому не пришла в голову такая идея? Это же так просто. Девчонка гений. Чмокнуть бы ее в щечку, но не буду. Я полез в тумбочку и вытащил оттуда шоколадку Артузова.
— Мария Николаевна, подойдите поближе, — попросил я, а когда девушка подошла, вручил ей плитку: — Считайте, что это ваша первая премия в должности сотрудника Иностранного отдела ВЧК. Как только утрясу все дела, выедем к месту службы, в Париж. Можете увольняться из школы, готовьтесь к работе.
— И я стану хозяйкой прачечной где-нибудь на Монмартре? — поинтересовалась девушка, упихивая шоколадку в муфточку. — Сейчас, наверное, следует изучить прачечное дело? Какое белье при какой температуре стирать, что можно крахмалить, а что нет? В Европе в прачечных уже машины стирают, надо бы выяснить, какие именно, и сколько стоят.
Мне показалось, что сказала с некой грустинкой. Умница. Деловой подход.
— Прачечное дело будет изучать кто-нибудь другой, — успокоил я девушку. — А вы, покамест, гуляйте по Петрограду, побывайте в Эрмитаже, в Русском музее. Можно посетить какие-нибудь частные собрания, если они остались. В общем, приобщайтесь к прекрасному.
[1] Возможно, Мария еще прочтет сказку Носова. Если доживет.
Глава третья. Миру — мир!
Девушка, похожая на мышку-норушку, отправилась изучать произведения искусства, Артузов где-то болтается, не желая навестить старого друга, известий ни от Дзержинского, ни из Парижского торгпредства нет, а меня выписывать не хотят. Вроде бы, ничего не болит, отечность спала и желтизна под глазами сменяется интересной бледностью. Я потихонечку принялся звереть от скуки, но Алевтина Георгиевна, дай бог ей здоровья, распорядилась прислать мне газеты за вчерашний день и за сегодняшний. Тут и «Известия», и «Петроградская правда» и просто «Правда».