Чекист
Шрифт:
Что сказал Максим Сергеевич, как и его реакцию на рассказ Ершова, я уже не смог выяснить. Воспоминание снова резко оборвалось. Но от увиденного я впервые пребывал в настоящем ступоре.
Во-первых, меня сильно поразил факт влюбленности Беляева в Александру Сергеевну. Он реально был ей увлечен. Все эти годы, который бегал за Комаровой, всегда помнил их первую встречу в кухне. Но самое обидное. Для Максима Сергеевича, естественно. Не для меня. Мне вообще по хрену. Он помнил, а Комарова нет. Видимо, для нее это было настолько мимолётным эпизодом, что она даже внимания не обратила на молодого мужчину, с которым беседовал дед.
Во-вторых, я немного прихерел от того, что диверсия на заводе — дело рук самого Максима
Посидел немного на кровати, пытаясь собрать мысли в кучу, а потом вышел на улицу. Пока Комарова не поперлась проверить, все ли в порядке. На крыльце остановился и с интересом посмотрел на нее. Только теперь с другим интересом. В воспоминаниях Максима Сергеевича она была необыкновенно хорошенькая. Сейчас же рядом с калиткой стояла серая, полустрерая копия той девушки.
— Что-то случилось? — Проявила удивительную заботу Комарова.
Я заверил, что все хорошо. Сказал, мол, ничего интересного не нашел. Пора возвращаться на завод.
Однако, похоже, мое состояние было слишком заметным. Комарова косилась на меня теперь всю дорогу. А я думал еще об одном очень интересном моменте. Когда Ершов в воспоминаниях Максима Сергеевича рассказывал ему об отце… Он, Максим Сергеевич, не чувствовал ничего. Вообще, ничего. А должен, по идее гордиться. Переживать. Не знаю… Да что угодно. Но у этого товарища в голове и в душе была пустота.
Глава 14. В которой Александра Сергеевна размышляет о личном, а я не знаю, что личное связано со мной
— Ни черта не складывается. Ни черта! Просто какая-то удивительная херь! — Высказался Максим Сергеевич, а потом в сердцах хлопнул дверью “Волги” и направился к зданию управления.
Мужчина явно был зол. Саша не сомневалась, слова Беляева о том, что в доме он ничего не нашел — ложь. Нашел. Причем явно это было то, чего чекист, а Саша теперь мысленно называла его именно так, зачем скромничать, не ожидал. Он вылетел из домика, как ошпаренный. Хотя усердно пытался свое состояние не афишировать. Делал вид, будто спокоен.
Девушка посмотрела на несчастную машину, которая получила порцию злости Максима Сергеевича. Удивительно, что стекло не высыпалось от такого удара. Дверью он долбанул прилично. На секунду Саша подумала, как было бы хорошо, если бы этой дверью Максим Сергеевич себе прищемил…Вообще, в ее воображении сразу появился вариант самый трагичный и для любого мужчины крайне нежелательный. Но девушка решила, это слишком жестоко. Пусть прищемит палец.
С одной стороны между ней и Беляевым установилось некое подобие сотрудничества. Она больше не испытывала каждые пять минут острого желания убить его. Но это вовсе не значит, что он не бесил ее совсем. Бесил. Достаточно сильно. Раздражала непоколебимая уверенность в себе и сарказм, который сочился сквозь каждое слово мужчины. А еще… Нервировало то, что Саша никак не могла понять, какого черта ему нужно. Ведь что-то же нужно.
Однако, за все время их непродолжительного, но крайне насыщенного, общения Максим Сергеевич ни разу не затронул вопрос того самого списка, который Саша бережно хранила в своей голове. А этот список должен волновать его гораздо сильнее, чем смерть Льва Николаевича. Уже понятно, вся активная работа проверяющего — ширма. Он же сам сказал, что семь лет гонялся именно за ней. Именно она, Комарова Александра Сергеевна, является его наиглавнейшим делом. Так, какого черта?
Нет, конечно, выяснить, кто убил Маслова, надо. Тем более эта фотография… Явно ведь убийца специально ее оставил. Даже Саша снимок увидела впервые. Она просто запомнила синюю штору, на фоне которой ее фотографировал усатый мужчина, работник ателье. И узнала платье, в котором была в тот день. Времени прошло много. Сразу бы, может, и не вспомнила, что заходила сфотографироваться перед возвращением домой. Но все же… Почему Беляев молчит? Почему не заводит разговор о своей настоящей цели?
С другой стороны, Саша понимала, как только они перейдут к главному вопросу, ей снова придется врать. В любом случае Максим Сергеевич будет выпытывать детали. Он вообще не так прост, как можно было бы надеяться. Честно говоря, девушка совсем иначе представляла себе сотрудников госбезопасности. Некоторых она даже смутно помнила. Когда была маленькой, эти люди появлялись в их доме достаточно часто. Потом посещения медленно сошли на “нет”. Никто не рвался дружить с таким опасным человеком, как Виктор Николаевич. Не дай бог, Комитет решит, будто Ершов поделился хоть малейшей долей информации. А те, которые были не в курсе реальных обстоятельств, таких, само собой, большинство, просто не желали рисковать. Дело Абакумова стало слишком громким. Неудивительно. Известная личность.
Однако, несмотря на все подводные камни, Саша понимала, скорее всего им с Беляевым неизбежно придется сотрудничать.
Во-первых, третьи лица, или лицо, имелось. Это несомненно. Девушка была уверена на сто процентов. Не только Комитет роет копытом землю. Одного она убила… Саша поморщилась. Память тут же услужливо подсунула ей картинку. Молодой мужчина, которого она тащит в сторону леса. Хоть самой пей дедову “болталку”. Может, и у нее кусок воспоминаний пропадет, как у Беляева. Конкретно этот кусок, связанный с убийством. Не то, чтоб девушка совсем сильно переживала и ночей не спала, но ей иногда думалось, а если она ошиблась. Что, если тот человек был ни при чем? Хотя тут же сама себе говорила, хватит страдать ерундой. Как ни при чем? Он ночью забрался в дом и пытался применить силу.
В любом случае, не так давно Саша снова поняла, за ней следит еще кто-то. О Максиме Сергеевиче уже догадывалась и практически была уверена, он из госбезопасности. Поэтому ощущение чужого взгляда относилось не к нему.
После того, что произошло в предыдущем городе, честно говоря, Саша ждала этого. Не мог ведь убитый ею мужик оказаться залетным. Его в любом случае хватились. Те самые враги, которые и прислали. Нашли или не нашли тело, неважно. Несомненно отправят ещё кого-то. Опять брать на себя грех Саша не хотела совсем никак. Да и не факт, что второй раз снова повезёт ей, а не врагу. Вот если хотят сотрудники госбезопасности, разведки, чего угодно, получить свои чертовы секретные сведения, то пусть и охраняют ее. Этот момент она в любом случае планировала с Беляевым обсудить. Тем более, уже несколько раз говорила открытым текстом, есть еще кто-то. Максим Сергеевич пока, что тоже странно, особого волнения не проявлял.
Во-вторых, Саша не соврала, когда сказала Максиму Сергеевичу, что устала. Это правда. У нее действительно закончились внутренние силы и вера в то, что в следующем городе не найдут. Что она сможет все-таки потеряться окончательно. Однако, при этом, хорошо помнила дедовы слова. Верить этим товарищам нельзя. Как только чекисты получат желаемое, они, скорее всего, ее убьют.
Саша знала со слов деда, что с 1954 года, после того как МГБ дискредитировало себя, внешняя разведка была возложена на Первое Главное управление Комитета государственной безопасности. Контрразведка стала вторым управлением, но тоже входила в структуру Комитета. Все ушло в руки чекистов. Дед с некоторым недоверием относился к тому, что его любимый СМЕРШ так преобразился. Он не раз говорил, фраза “смерть шпионам” несет в себе гораздо больше, чем от нее оставили в новом образе контрразведки. К концу жизни, Виктор Николаевич вообще начал утверждать, будто чекисты — гораздо опаснее для Саши, чем агенты врага. Зачем им оставлять человека, который знает столь серьезную информацию. А если Саша все-таки не пойдет на диалог, они могут ее сразу убить, да и все. Без долгих рассусоливаний. В любом случае, конец один.