Чекистские фантазии
Шрифт:
— А как вы относитесь к частным предпринимателям? — мне самому стало интересно, как они все устроили в жизни людей.
— У нас предпринимателей назначают партийные комитеты. Предприниматели работают в интересах государства, увеличивая валютные запасы и получая повышенную зарплату, — как запрограммированный автоответчик говорила моя сопровождающая. — Это очень ответственная работа.
— И назначают на нее только членов партии? — задал я к месту свой вопрос.
— Естественно, — сказал автоответчик. — Как можно доверять не члену партии? Человек, не разделяющий наши идеи,
— Вот у вас девятнадцать миллионов членов партии. А остальные как? Их куда? Выселять за границу? — продолжали сыпаться мои вопросы.
— Никого никуда не надо выселять — с некоторым раздражением сказала Елена. — Все оставшиеся граждане России находятся под влиянием и контролем партии, и мы можем быть уверенными в том, что и им тоже привьются идеи нашей партии.
— А как называются ваши идеи? — какой же я буду экскурсант, если не буду задавать вопросы. — Есть коммунизм, социализм, корейское «чучхэ», капитализм, империализм. А у вас как? Единизм, что ли? И члены партии ваши тогда должны называться единисты. Были коммунисты, демократы, яблочники, эспээсовцы, элдэпээровцы, зеленые. Их, как говорится, история проглотила. Остались только вы — единисты или единоличники?
Лена молчала. Она была просто пунцовая и вся кипела от возмущения, как будто я сказал что-то похабное вообще и конкретно в отношении нее. Водитель повернулся ко мне и сказал:
— Мужик, ты чё над нами издеваешься? Я тебе врежу промеж глаз, и сразу поймешь, как называются наши члены партии. Я единист и горжусь этим. И взносы плачу исправно и ни одного партсобрания не пропустил. Заткнись и сиди как мышка. Такие языки, как у тебя, неприятности приносят.
— Витя, не надо, — сказала Лена. — Этот человек находится здесь по распоряжению лидера нации, и мы должны ему показать, как мы живем. Он человек прошлого века и многих вещей не понимает.
— К нашим ребятам попадет, все поймет, — буркнул Витя и сосредоточился на вождении автомобиля.
Глава 14
Дальше мы ехали молча. Всю программу показа я им поломал. Что-то во всем было не так. Как будто специально для меня сделали декорации Москвы. Пустынные улицы. Неинтенсивное автомобильное движение. Это в Москве-то, которая плакала и рыдала от автомобильных пробок в начале двадцать первого века.
Единисты. Запрещение персональных компьютеров как пишущих машинок во времена застоя. Газет не дают. Есть ли они вообще? Всеобщая партизация. Поклонение лидеру нации. А ведь я его знал еще зеленым представителем «Нашего дома Россия» из второй столицы. Ладно, хрен с ними, пусть возят, куда хотят.
Мы еще с час покатались по улицам города и так же, молча, вернулись в мое пристанище. Я остался один. Примерно в час дня пришла миловидная девочка в белом передничке и в белой наколочке на голове. Принесла обед. Все молчком.
Немного отдохнув, я выглянул в коридор. Никого. Точно так же я вышел на улицу. Немноголюдно. Зашел в метро. Никаких толп. Конечно, не час пик. Пошел в сторону женщины-контролера. Приветственно махнул ей рукой и прошел на эскалатор. Никто меня не останавливал.
Доехал до «Белорусской», перешел на кольцевую и вышел на улицу. Сразу на выходе из метро справа есть небольшая кованая калитка. Быстро зашел в нее и пошел по проходу между зданиями. Вышел на Большую Грузинскую улицу и через арку прошел на Тверскую. Встал на остановке троллейбуса. Через некоторое время из арки появились трое мужчин, чьи лица я фиксировал в разных местах в метро.
Так и есть — слежка. Главное, что я их выявил. Где-то еще есть половина бригады на автомашине, поэтому оторваться от них можно будет только в метро. Два человека сели со мной в троллейбус маршрута номер четыре. Я проехал две остановки и вышел. Снова нырнул в метро и поехал в сторону Краснопресненской.
Место старое и проверенное. Как говорят, намоленное всеми сторонами. Там мне удалось скинуть хвост. Сейчас они прочесывают прилегающие улицы и выбирают возможное направление моего движения в метро. Из центра уезжать не стал, потому что мои поиски будут сосредоточены на окраинах, куда я так стремился.
На Гоголевском бульваре на скамейке сидел пожилой мужчина, а если говорить с моей точки зрения, то просто мужчина, года на два-три старше меня. С палочкой. В светлом плаще. Что-то знакомое проглядывалось в чертах его лица.
— Разрешите присесть рядом? — спросил я.
— Садись, садись, если не боишься сесть, — с хриплым смешком ответил мужчина. — Все, кто садится рядом со мной, садятся надолго и по-настоящему.
— Что же вы такого сделали, что всех, кто сидит с вами — садят, а вас не садят? — поинтересовался я.
— Они все боятся меня, — изрек мужчина как нечто такое, что не подлежит сомнению. — Однозначно. Я баллотировался на пост лидера нации, но они мобилизовали весь административный ресурс, чтобы уничтожить мою партию. Она стояла им поперек горла. Только я мог говорить правду. Только я мог стать лидером нации. И вот я сейчас сижу на скамеечке и кормлю голубей. Где, спрашиваю, коммунисты? А нет их. Были и все вышли. Мавзолей переделывают под нового хозяина. Ленина в земле похоронили. Хоть кто-то против пикнул? Только я сказал свое мнение, но все газеты и телевидение в руках единой партии. Обо мне даже и никто не заикнулся, а раньше все газеты считали за честь взять у меня интервью. И я им его давал. Да еще как давал. Где «яблочники»? На сухофрукты пошли. Где правые силы. Там и остались. Справа и в прошлом. Где аграрии? Все перебежали к единоличникам. Даже в моей партии оказались перебежчики и достаточно много.
Мужчина еще посидел, пошевелил губами и продолжил:
— Вот ты мне скажи, чье сейчас телевидение? Единой партии. Чьи газеты? «Новая правда», «Новые известия», «Новая Россия», «Новая независимая газета», «Новая литературная Россия», «Новая литературная газета», журналы «Новый огонек», «Новое знамя», «Новая Нева», «Новый октябрь», «Новая звезда»? Тоже под партией. Все стали новые, только мы стали старые, хэ-хэ. А ты чего ко мне с расспросами прицепился? Кто тебя подослал? Вербовать в единую партию? Не выйдет! Вы еще обо мне узнаете. Слушай, а у тебя закурить нет? Не курил, когда возможность была, а сейчас вот захотелось и стрельнуть не у кого.