Чекистский невод
Шрифт:
– Да не за что. – Кольцов любезно улыбнулся. – Обращайтесь. Вы только сегодня прибыли в Крым?
– Три дня назад, – объяснила привлекательная особа. – Два дня провела в Севастополе – по рабочим делам, теперь две недели проведу в Балаклаве… к сожалению, тоже по рабочим делам.
– Удачи вам, – учтиво сказал Михаил. – Спокойной ночи. – Он улыбнулся и отправился к себе в номер.
Знакомств с женщинами он не искал, тем более на работе. Моральных ограничений больше не было, но все равно заводить интрижку не рвался. Отношения с супругой Настей еще полгода назад зашли в тупик, склеить разбившуюся семейную вазу никак не могли. Он понимал, что виноваты бесконечные командировки, и жену не осуждал. Если был в Москве, все равно приходил поздно, вставал рано, ребенка почти не видел, жену тоже. Если уезжал, то надолго, бывало, что и на месяц. После каждого приезда Варюша становилась взрослее, а у Насти появлялись новые морщинки. В какой-то момент она не выдержала, она обзавелась новыми знакомыми. Новые друзья устроили в изобразительную
В гостиничном номере тоже было пусто и тоскливо. Единственная радость – сошла жара. Михаил пошатался из угла в угол, принял душ. В номере стоял переносной черно-белый телевизор «Спутник» – и даже что-то показывал. Включил, пару раз повернул рукоятку переключения каналов. С каждым щелчком изображение становилось хуже. Что-то менялось в стране – во всяком случае, в сетке телевещания. Показывали съезды, пленумы, в новостях шел голимый официоз, и в стране все было хорошо. Крутили мелодрамы из жизни колхозников и колхозниц, бесконечный «Вечный зов». Но генсека Брежнева уже не показывали – умер дорогой Леонид Ильич. Андропов тоже перестал мелькать в ящике. Он занимал высший пост в государстве, но фактически отошел от дел – в связи с тяжелой болезнью. Подробности о его здоровье не знали даже сотрудники Комитета. Вроде что-то с почками. Человек еще не старый, семьдесят лет, но болезнь прогрессировала. К текущему лету здоровье генсека ухудшилось, Юрий Владимирович работал в загородном доме, не вставая с постели. Любая простуда могла вызвать роковые осложнения. Единственный раз за три месяца он прибыл на работу в Кремль – чтобы встретиться с германским канцлером Колем. Долго не мог выбраться из машины, передвигался с помощью телохранителя… Ситуация в стране становилась только хуже. Людей отлавливали на улице в рабочее время, доставляли в милицию для выяснения – почему не работают? Это называлось борьбой с тунеядством и отдавало маразмом. Показуха цвела махровым цветом. Война в Афганистане только разрасталась – теперь американцы, не таясь, отправляли моджахедам оружие и инструкторов. Продовольственная программа не работала, дефицит товаров в стране был огромный. Граждане давились в очередях, и с каждым годом эти давки становились ожесточеннее. Порой создавалось ощущение, что враги государства засели на самом верху, намеренно усугубляют кризис, вызывая у граждан категорическое неприятие идеалов, за которые боролись уже столько поколений…
Солнечный заяц пощекотал веко – и майор вскочил за три минуты до сигнала будильника. Тот был компактный, легко помещался в багаже, но орал, как истеричная болонка. Начинался новый день в солнечном аду (для кого-то, возможно, и рай). Включать вентилятор было поздно, Кольцов провел необходимые процедуры, покинул номер. В столовой к кассе стояла очередь. Снова салаты, сосиска, бледный чай с пирожным. Единственное, что здесь не жалели, – это яиц. Глазуний было с достатком. Он ждал своей очереди, нетерпеливо посматривал на часы. Постояльцев в гостинице было немало, и все хотели есть. Соседка, которой он вчера помог с проникновением в номер, встала раньше, уже заканчивала завтракать. Напротив нее сидел упитанный гражданин в очках, жевал пирожное из слоеного теста и приставал с разговорами. Дама односложно отвечала, бросала по сторонам грустные взгляды. К утренним накатам озабоченных мужчин она явно не приготовилась. Михаил сочувственно улыбнулся. Соседка изобразила мимикой: заберите его себе, больше не могу. Михаил выразительно показал на часы: рад бы, да некогда, сами выкручивайтесь. Особа доела, заспешила к выходу. Упитанный гражданин минутку подумал, затем одним глотком допил чай и устремился в погоню за своей «дамой сердца». Юг есть юг, пусть ты даже и солидный товарищ из серьезной организации.
Лично к нему за завтраком не приставали, хотя с определенным интересом посматривала дама в теле, сидящая через столик. У нее были завитые локоны, волевой подбородок и решительное отсутствие личной жизни. В этом плане майор Кольцов ей ничем не мог помочь. Закончив завтрак, он на скорую руку перекурил в сквере и зашагал на работу вдоль кипарисовой аллеи.
В отдел он прибыл ровно в девять, включил вентилятор. Вошел Николай Косых в голубоватой рубашке поло и в индийских джинсах, положил на стол перевязанную тесьмой папку.
– Здравия желаю, товарищ майор. Здесь информация о людях, прибывших в Балаклаву в течение трех суток.
– Оперативно, – хмыкнул Кольцов. – Можно просто – Михаил. И на «ты». Обмениваю субординацию на хорошую работу. И много лиц уместилось в этой папке?
– Триста четыре человека, Михаил… просто Михаил. – Косых усмехнулся. – Если без вас – то триста три.
– Да ладно, – не поверил Кольцов, – Балаклава – маленький город.
– Городской район, – поправил капитан. – Это важный населенный пункт. В городе два десятка предприятий, помимо того… ради которого мы здесь и собрались. На базе подводных лодок работают полторы тысячи человек. Треть из них – гражданские. Проверенные, давшие подписку, знающие о своей ответственности, но все равно гражданские. Предприятие кооперировано с десятками производств по всей стране, например с мариупольской «Азовсталью», откуда получает бронированные металлические конструкции для усиления шлюзов и впускных портов. В городе масса командировочного люда. Снабженцы, инженеры, проверяющие и тому подобное. Мы можем проверить все эти три сотни граждан, но представьте, сколько уйдет времени.
– Вынужден согласиться. – Михаил задумчиво перелистывал содержимое папки. – С этой стороны, к сожалению, не зайти. Потеряем кучу времени. Нужна зацепка.
– Ивашова что-то не видно, – заметил Николай.
– Не видно, – согласился майор. – И тем не менее он есть. – И рассказал об отдельном поручении молодому сотруднику. – Это к вопросу о необходимой нам зацепке.
– Нас ожидает гражданка Никанорова? – пошутил Косых. Кинофильм с Натальей Гундаревой за четыре года посмотрели, наверное, все. – Считаете, она могла что-то увидеть или услышать?
– Я этого не исключаю. Она могла видеть лица, слышать голоса. В этой связи ее жизни может угрожать опасность. Вероятность небольшая, но пренебрегать ею не стоит. В дальнейшем надо убрать оттуда нашего человека, а поставить милиционера – желательно не любителя поспать. Рано или поздно Никанорова очнется, а там уж поглядим, будет ли от нее польза. Милицейские сводки по городу просматривали?
В сводках за прошедшую ночь ничего интересного не значилось. А вот через час прошла информация о трупе! Оперативники уголовного розыска выехали на место происшествия. Новость о том, что работать придется с КГБ, повергла их в уныние. Данное происшествие могло не иметь отношения к делу. Люди умирали всегда и, к сожалению, будут это делать, как ни запрещай. Смерть носила явно неестественный характер – об этом органы сообщили сразу. Погибший – некто Озинский Владимир Михайлович – проживал в отдельной квартире на улице Фрунзе – примерно в центре городка.
«Пусть ничего не трогают! – оживился Кольцов. – И немедленно собрать информацию о погибшем».
Погибший проживал в добротном трехэтажном доме, окруженном кустами акации и пирамидальными тополями. Первый этаж, угловая квартира, сравнительная уединенность. Жизнь вокруг подъезда не кипела, детская площадка располагалась в соседнем дворе. Лавочек у подъезда тоже не было. Майор с капитаном прибыли на «Жигулях» третьей модели, оснащенной аппаратурой беспроводной связи «Алтай». «Волга» местным чекистам не полагалась – рангом не вышли. Протиснуться к подъезду оказалось невозможно – слишком узкий проезд. Пришлось вставать на обратном торце и идти пешком. У подъезда курили молодые оперативники, изучили предъявленные документы, назвали номер квартиры. Одно из окон двухкомнатного жилища выходило на торец дома. Криминалисты заканчивали работу. Тело, как и просили, пока оставили. Пожилой эксперт с сигаретой в зубах стащил с покойника простыню. Жертве было около шестидесяти, грузный, рыхлый, одетый в трико и домашнюю рубашку. Он лежал на полу у продавленного дивана, даже в смерти какой-то напряженный, пальцы растопырены, согнуты в суставах. Лицо исказила судорога. Рядом с телом валялись разбитые очки с обмотанной изолентой оправой. Не заметить синеватый кольцевой след на шее было просто невозможно!
– С момента смерти прошло навскидку часов десять-одиннадцать, – сообщил эксперт и с опаской потянул носом. Трупный запах, невзирая на жару, пока не чувствовался. – То есть от полуночи до часу. Были гости, которые прибрали после себя и даже вытерли все поверхности, к которым могли прикасаться. Сидели, разговаривали – сначала на кухне, где в сушилке стояли три невысохшие чашки, потом перебрались в комнату. Видимо, беседа пошла не по плану…
– Уверены, что были гости, а не гость? – спросил Михаил.
– Практически да, – кивнул эксперт. – Потерпевшего задушили предположительно плотным шнурком, который забрали с собой. Душили сзади – разрешите не объяснять, почему мы так решили? Полагаю, он разговаривал с человеком, который сидел вот здесь, за столом, лицом к жертве. Второй посетитель зашел сзади, накинул на горло удавку, ну и… Человек, кстати, сильный, попробуйте как-нибудь продавить такую шею.
– Хорошо, мы попробуем, – сказал Кольцов. – Убийцы разувались?
– Нет. Дополнительное подтверждение того, что их было двое. Полы после себя не мыли. Следы фактически бесполезные, но мы их зафиксировали. Размеры обуви определить сложно, поскольку подошва отпечаталась не полностью. Замок не взломан, хозяин сам впустил в квартиру своих убийц. Оконные рамы закрыты изнутри, значит, ушли так же, как и пришли, – через дверь, как все нормальные люди. По первому впечатлению, мужчина не выпивал – если вам это интересно. Вскрытие проведем часа через три – если хотите, можем прислать отчет.